Снег у Владимира Соколова почти, как смерть у Лорки, — в каждом стихотворении…
Снег лучше смерти: Лорка слишком накален, Соколов — спокоен.
Он вообще стоический поэт, хоть и декларировал, что устал от двадцатого века.
От двадцать первого, думается, усталость будет сильнее: если к финалу его останутся люди, а не все превратятся в оцифрованных биороботов.
Соколов же дает вариант излечения от пресловутой суеты сует: Некрасов, Афанасий Фет…

Можно добавить к ним и самого Соколова, совершенного в своем снежном восприятии мира, стоически-прекрасного: касается ли то формы — изысканной, как формы старинных музыкальных инструментов, — или содержания, где быт никогда не играет главной роли, но — обозначается, чтобы через него просвечивало высшее…
Тихо мерцает волшебный снег Соколова.
…Горячо вскипает смерть, так беспокоившая Лорку…