Я познакомился с ним в одну из тех зим после недавнего переворота, когда новая буржуазная Россия только обретала черты определенности. В морозный предновогодний денёк, только что арендовав офис под одну из своих компаний (капитализм и меня тогда подхватил и унёс своим потоком) в перестроенном старинном особнячке, я вышел подышать в уютный дворик, приспособленный под стоянку наших экипажей.
Он сам подошёл ко мне и внимательно стал оглядывать. Верхняя губа его слегка подрагивала. Был он огненно рыж, крепок и несколько мрачен. «Это свой, Рыжий, — сказал подоспевший охранник. — Вы не думайте, вообще он весёлый и хороший».
Рыжий завилял пушистым хвостом и коротко рявкнул. Из-под соседней машины тотчас вылезли несколько разномастных собачьих дам и пара чудесных щенков. Один из них был ярким как огонёк.
Охранник поставил перед собаками большую миску с каким-то варевом, и они тотчас принялись за трапезу, повизгивая и толкаясь. Только Рыжий прилёг рядом прямо на снег и стал выгрызать ледышки из лап, внимательно поглядывая при этом по сторонам.
Я исподтишка разглядывал пса. В его далёких родичах явно побывали колли, да и бог ещё знает кто. Густая нечёсаная, но красивая и блестящая шерсть, крупные белые зубы, говорившие о том, что Рыжему не более пяти лет, и симпатичная морда, покрытая многочисленными шрамами, некоторые из которых были совсем свежими… Он был красив, несмотря на совсем не выдающийся рост.
Охранник рассказал мне, что Рыжий появился здесь недавно со своим небольшим гаремом, и явочным порядком поступил на службу сторожем. Все были не против — обязанности свои собаки исполняли исправно и очень звонко, больше шумели при необходимости, чем кусались, а остатки еды из расположенного в особнячке кафе полностью покрывали скромные потребности стаи.
Жили они то под вагончиком-сторожкой, то в соседнем овраге. В большие морозы зверям разрешалось отогреваться в коридоре возле чёрного входа, и посетители, поставив машины во дворе, шли к офисам, перешагивая через сонных собак.
Рыжему приходилось охранять территорию не только от злоумышленников. Я сам позже видел, как он яростно и совершенно бесстрашно гнал с неё крупного, почти вдвое превышавшего его ростом пса — овчарку, сбежавшего, видимо, от хозяев в поисках бурной любви. Вернулся Рыжий гордый, хотя морда была в крови, и ухо походило на рваную тряпку. Впрочем, заживало всё на нем воистину как на собаке.
Между нами установились отношения, похожие на дружеские. Гладить себя он не давал, панибратство не приветствовал, но приношения брал с достоинством. Особенно любил сосиски — все собаки от них почему-то без ума. Когда я вечером отправлялся домой, провожал до ворот. А однажды даже сам ткнулся мордой мне в руку. Я был горд этим доверием. Ещё Рыжий позволял мне брать на руки щенков, ворчанием успокаивая их мам.
Надо сказать, что семейство его обновлялось, увы, нередко. Известно, что уличные собаки обычно долгожителями не бывают: отсутствие прививок, многочисленные болезни и старания злонамеренных людей с казёнными ружьями и отравой приводят к тому, что срок жизни пёсьих бомжей чаще всего не превышает пяти лет. Но сам Рыжий был как будто заговорённый, все беды и угрозы обходили его стороной.
Фирму свою я закрыл довольно быстро, из особнячка съехал, но Рыжего встречал нередко. По вечерам он со свитой обходил свои владения, в которые, видимо, входил и двор моего дома. Встречи были спокойно — дружескими. Если я нёс сумку с продуктами, Рыжему по старой памяти доставалась непременная сосиска. Когда же я гулял со своей небольшой, но очень агрессивной и отважной собачкой, Рыжий только смотрел на нас издали, не отвечая на её яростную брань.
Однажды поздно вечером я возвращался домой, и натолкнулся на нередкую в нашем дворе компанию сторонних подростков. Они грубо, своими нарочито хамскими голосами потребовали закурить, я приготовился к отпору, но рядом неожиданно раздалось знакомое ворчание, и к моей ноге привалился …Рыжий. Юноши ретировались, и пёс, не дожидаясь благодарности и не оглядываясь, потрусил дальше.
Встречи с этим моим приятелем стали привычными.
Шло время, я видел, что Рыжий старел. Его покидала привычная сила и жажда жизни. От чужих собак его уже охраняли подруги, что для стаи вообще-то совсем не типично. В последнюю нашу встречу он меня не заметил, и на оклик не отреагировал. Видимо, зрение и слух почти покинули гордого старика.
Недавно по делу я зашёл в тот особняк. Спросил охранника, как Рыжий. «Под машину попал намедни. Похоронили мы деда в овраге»
Вы спросите, а где же обязательный для святочного рассказа счастливый конец? Вот он: на днях встретил я огненного пса — вылитого нашего Рыжего. И шёл он на поводке рядом со средних лет хозяйкой.
— Откуда он у вас? — спросил я.
— Сам меня выбрал, — гордо ответила она, с явной любовью глядя на своего друга. — Пошёл за мной вон там, возле этого красивого дома.
И показала рукой на знакомый мне особнячок.