Александр Балтин
Тих и бел январский снег
Александр Балтин — поэт, прозаик, эссеист. Родился в 1967 году в Москве. Впервые опубликовался как поэт в 1996 году в журнале «Литературное обозрение», как прозаик — в 2007 году в журнале «Florida» (США). Член Союза писателей Москвы, автор 84 книг (включая Собрание сочинений в 5 томах) и свыше 2000 публикаций в более чем 100 издани-ях России, Украины, Беларуси, Казахстана, Молдовы, Италии, Польши, Болгарии, Словакии, Чехии, Германии, Израиля, Эстонии, Ирана, Канады, США. Дважды лауреат международного поэтического конкурса «Пушкинская лира» (США). Ла-уреат золотой медали творческого клуба «EvilArt». Отмечен наградою Санкт-Петербургского общества Мартина Лютера. Награжден юбилейной медалью портала «Парнас». Номинант премии «Паруса мечты» (Хорватия). Государственный сти-пендиат Союза писателей Москвы. Почетный сотрудник Финансовой Академии при Правительстве РФ. Стихи переведе-ны на итальянский и польский языки. В 2013 году вышла книга «Вокруг Александра Балтина», посвященная творчеству писателя.
* * *
Будто жизнь свою проводишь
В ожидание Годо.
Веку явно не подходишь,
В нем не свить тебе гнездо.
Прагматизмом не замаран,
Твой нелеп идеализм.
Но едва ли без помарок
Кто-нибудь напишет жизнь.
Где же сей Годо волшебный?
Время — вязкое желе.
Для беседы задушевной
Нету места на земле.
Одиночество в квадрате —
Вот и вышел человек.
Кто заплачет об утрате?
Тих и бел январский снег.
* * *
Партию добрых к власти
Не пустят. В этом несчастье.
* * *
Верните мне мой детский рай! —
Я в будущее не хочу!
Оно влечет меня за край Судьбы.
Провал не по плечу.
Мне бездны жизни тяжелы.
Верните мне мой детский рай.
Я мамин, папин, мне милы
Все дни, я им безмерно рад…
* * *
Сердце бедное не верит
В окончательность финала.
Крепко запертые двери —
Будто новое начало.
Неизвестностью болеет
Мозг, и мучается некто.
Черные зимой деревья
Дадены как в небо вектор.
Ибо все туда стремится,
К смерти тянутся дороги.
Сердце верою струится,
Сердце мучают тревоги…
* * *
Людей не стало, но осталась
Витая музыка витать.
И математики кристаллы
Остались гранями блистать.
Блистательные свойства мира
Фиксирующий человек
Заложник смерти, счастья, мига —
Глубин их не поймет вовек.
* * *
Заратустра — огненный пророк,
Мысливший абстракциями сложно.
Многое нам ведать не положено,
Ведь богам не нужен смертный срок.
О, идеи он представил в тех
Дебрях исторических богами.
Целостности не видать нам с вами,
Разрывают сердце суммы вех.
Заратустра, мыслящий огнем,
Образы его простер в реальность
Долгую, чтоб всякая банальность
Сгинула, и сад людской притом
Воссиял, потек в бессмертья дальность.
Будто жизнь свою проводишь
В ожидание Годо.
Веку явно не подходишь,
В нем не свить тебе гнездо.
Прагматизмом не замаран,
Твой нелеп идеализм.
Но едва ли без помарок
Кто-нибудь напишет жизнь.
Где же сей Годо волшебный?
Время — вязкое желе.
Для беседы задушевной
Нету места на земле.
Одиночество в квадрате —
Вот и вышел человек.
Кто заплачет об утрате?
Тих и бел январский снег.
* * *
Партию добрых к власти
Не пустят. В этом несчастье.
* * *
Верните мне мой детский рай! —
Я в будущее не хочу!
Оно влечет меня за край Судьбы.
Провал не по плечу.
Мне бездны жизни тяжелы.
Верните мне мой детский рай.
Я мамин, папин, мне милы
Все дни, я им безмерно рад…
* * *
Сердце бедное не верит
В окончательность финала.
Крепко запертые двери —
Будто новое начало.
Неизвестностью болеет
Мозг, и мучается некто.
Черные зимой деревья
Дадены как в небо вектор.
Ибо все туда стремится,
К смерти тянутся дороги.
Сердце верою струится,
Сердце мучают тревоги…
* * *
Людей не стало, но осталась
Витая музыка витать.
И математики кристаллы
Остались гранями блистать.
Блистательные свойства мира
Фиксирующий человек
Заложник смерти, счастья, мига —
Глубин их не поймет вовек.
* * *
Заратустра — огненный пророк,
Мысливший абстракциями сложно.
Многое нам ведать не положено,
Ведь богам не нужен смертный срок.
О, идеи он представил в тех
Дебрях исторических богами.
Целостности не видать нам с вами,
Разрывают сердце суммы вех.
Заратустра, мыслящий огнем,
Образы его простер в реальность
Долгую, чтоб всякая банальность
Сгинула, и сад людской притом
Воссиял, потек в бессмертья дальность.
