Отрицательное отношение к демократии как таковой было присуще не только Пушкину, но и ближайшим его друзьям — поэту В. А. Жуковскому и Н. В. Гоголю!
И под всем тем, что говорилось ими по этому поводу (и особенно — в связи с высоким понятием «монархии»), Пушкин — совершенно спокойно и естественно — поставил бы и свою ответственную подпись…
Обращаясь к положительному духовному смыслу монархии, В. Жуковский утверждал, что идеальная, запредельная суть Самодержавия есть «правда, правда, Божия, правда — и более ничего. Вот тайна верховной власти и самое легкое средство властвовать: умей только вовремя, не обманывая себя никакими софизмами, верующим, полным страха Божия сердцем применять Божию правду к делам человека. Самодержец неограничен в исполнении Божией правды; Монарх более или менее ограничен постановлениями, которых сохранение, раз признанное, принадлежит уже Божией правде; республиканское правительство так же точно подчинено закону Божией правды, как и Самодержец. Никто не говори: моя воля; все должны говорить: воля высшая, и в ней видеть свою. Итак, ни Самодержец, ни Монарх, ни демократия не могут следовать одной собственной воле. И если свою волю кто из них признает главным источником власти, то из законного владыки он обращается в беззаконного деспота. Воля Самодержца так же ограничена, как воля толпы, с тою только разницею, что на Нем лежит наибольшая ответственность, ибо на одном Его лице лежит всё…
Монарх имеет своею подпорою и ограничением воли своей — постановления, тогда как демократия не лицо, а масса, и ответственность лежит на всех вместе, а не на каждом особенно. Самодержец не имеет права быть самовластным; когда Он говорит: Я так хочу, Он должен в то же время присоединять к этому слову: потому что Бог или Божия правда так хочет. Принимать свою волю за высшую волю есть святотатство; произвол есть нарушение Божией правды и самый опасный враг власти Самодержавной, которая в своей чистоте есть высочайшее достоинство, какое только может иметь на земле человек смертный. Смирение христианское есть венец Самодержавия; оно должно быть святейшею добродетелью Самодержца, понеже между христианами Он должен занимать ближайшее место к Богу Спасителю. Но, представляя Бога, Он не есть Бог, а только самый могущественный исполнитель Божией воли, то есть Божией правды… Самодержец есть источник земного закона, но Он сам не есть закон, а только выразитель закона Божия, который один [—] закон, один [—] верховная правда»¹.
Особенно замечательно то, что и Жуковский, и Пушкин в своем предельно глубоком и нравственно-ответственном понимании самой сути Монархии были, как мы видим, абсолютно едины, достигнув подлинной христианской мудрости в понимании такого образа госуларственного строя — и недаром Гоголь, вспоминая в связи с этим Пушкина и давая оценку возросшему в итоге монархическому самосознанию великого поэта, мог сказать о нем: «…как он вообще был умен во всем, что ни говорил в последнее время своей жизни!»²
__________