Я — ключевая чистая вода,
И — семицветье радуг над мирами,
Я — пядь земли, я — неба высота,
И — вечность, и — людей молитва в Храме.
Я — подвиг, что бессмертие вершит,
И — божество, которому подвластны
Порывы ясновидящей души,
Летящие к мгновениям прекрасным…
Я — свет удыбок, горечь чьих-то слёз,
И — крылья тех, кто умерли, мечтая.
Я — тех шаги, кто веры крест вознёс,
И — свет дущи, что весно молодая.

Мы в атаку ходили не раз,
И всегда между нами звучал
Как призыв, как негласный приказ:
«Пусть умрём, но ни шагу назад —
Коммунисты под знамя!»
Упадёт знаменосец. Другой,
Кто находится рядом,
Стяг поднимет и в бой поведёт
Не за славой, не за наградой...
...Мой земляк!
Мой любимый душевный певец!
Я поклялся над нашей Угрою
Твоё знамя нести, как боец,
Высоко над родною землёю,
Чтоб жила, волновала строка
Твоих песен, летящих над миром.
...Древко знамени держит надёжно рука
Рядового служителя лиры.

Наверно, правда, что истоки
У каждой песни есть свои:
То сказки бабки,
То уроки суровых дней,
То соловьи...
Шептал я что-то неумело, —
Над лесом ядрилась заря, —
То ль пастушок,
То ль небо пело
Над лугом песню косаря...
Наверно, правда: умирая,
Я буду помнить, что рождён
Под небом песенного края
В венке прославленных имён.

В этих папках, забытых почти, —
Мои мысли — уснувшие дети…
Мне, наверно,
Господь не простит,
Что за годы я их не приветил…
Как найти в толчее-суете
Путь-дорожку к забытым тетрадям?
Чтобы их — будто спящих детей —
Приласкать, по головке погладить?

Принёс
Томик Роберта Фроста.
И стало в квартире светлее:
Так солнечно в строках
И просто
У мудрого чародея!
Не книгу,
А душу листаю
И чаю, и величаю,
И строк
Перелётную стаю,
Как клин журавлиный,
встречаю...
Вот косим мы
Спелые травы,
Звон кос, рассыпая по росам...
Вот,
Вспомнив мальчишьи забавы,
Летаем
С верхушки берёзы...
Когда
Свои бденья ночные
Вдвоём мы проводим
Отныне, —
Я каждою клеточкой чую,
Что встретились
Души родные.

Вы слышали о передвижниках?
Их было в России немало...
И я со своими книжками
К народу хожу на вокзалы.
Я в лица гляжу изучающе
И тех обхожу стороной
Кто в сытости праздно скучает,
К душе повернувшись спиной.
Но в сердце трепещет радость,
Когда я в вагоне увижу
Светящийся лучик во взгляде
От встречи с хорошею книжкой.
Та встреча, я знаю, продлится
Уже от меня вдалеке,
И кто-то прильнёт причаститься
К написанной сердцем строке.
Иду по стопам передвижников:
Глядите картинки России!
Иду в электрички с книжками
И сам обретаю силу…
Поэта из жизни убрали —
Подумаешь, важная птица!..
В России героями стали
Не личность, а серые лица.
Чиновник — слуга вертограда —
Не жалует умные книжки:
Грядёт для России награда —
Мещане, повесы, глупышки.

Я — поэт зарубежья
В родной стороне,
Где столикость, стомежье —
Как звери мне,
Где талантливых братьев
Наотмашь завистники бьют,
Где эстрадные карлики
Тон задают... Помню то,
Что иной не увидит во сне:
Моё детство сгорело в военном огне,
Но я выжил,
Чтоб людям поведать о том,
Что в семье я не лишний,
Россия — мой дом.
Я с Россией иду,
Не за пайкой гонясь:
Без России — не житъ,
Горько ей без меня...
У кормушек столичных
Бездарность рулит,
Подношенья берёт
И безвестных разит...
В кабинетах столичных
Бездарностей тьма:
Ни душевного слова,
Ни искры ума...

Я знаю,
Кем ты послана, родная,
Меня в лесной сторонушке найти
Где ты,
Ещё судьбы моей не зная,
На ушко прошептала мне:
— Лети...
Тогда соединились наши души —
И я постиг блаженство,
Забытьё...
Бываешь ты капризна,
Непослушна,
Но — это право женское твоё.
И ты со мной.
Ты мне не изменила.
За преданность завидную твою
Любовь и верность,
Молодость и силы
Тебе, поэзия родная, отдаю.
Ловлю твои счастливые прозренья,
А сам ответы трудные ищу
На горькие вопросы поколенья,
Которые с тобой мне по плечу.

Вот она — колыбель соловьиная:
Над полями, лугами, в лесах
Разливается песней малиновой
Царство птичье на все голоса!
Говорили, что курские лучше,
Звонче песни ведут соловьи...
Ну а мне окрылили душу
На Угре соловьи мои.
На лугу, где светло от ромашек,
Где и я на цветках ворожил,
Гармонист Герасёк Пеленашке
Свою лучшую песню сложил...
Я люблю здесь ходить по весне
По тропинке, где травка смеётся,
Где в кустах на Угре и во мне
Соловьиное крылышко бьётся.
Будто слышу, как шепчет река,
И доносятся в шелестах лета
Задушевные строки поэта
И шаги моего земляка...

Может, всё уладится.
Может, всё устроится, —
Я познаю радости.
В счастье дверь откроется?
Я сражался с бедами,
Мне подножки ставили…
Отчего — не ведаю —
Люди злыми стали?
Отчего традиции
Доброты забыты?
Отчего у власти
Взяточники, воры?
Я уже не в силах
Дать на всё ответы.
…На нищету в России
Обречены поэты…

В руке дымится сигарета,
Прокопчен старенький мундштук...
Встречай меня и как поэта,
И отчитай, как старый друг.
...Пускай судьбой мы непохожи —
В душе — свет радости одной:
Я награждён по воле Божьей
Как ты, звенящею струной.
Меня, я помню, удивила
Случайность...
Кланяюсь я ей:
Жену твою зовут Людмилой,
И это имя — у моей.
Как ты, живу среди таблеток,
Средь книжных полок,
Средь икон.
Людмила стряпает котлеты,
А сын — за птицею вдогон.
Ещё в одном с тобою схожи —
Пусть древен труд,
Но вечно нов:
России славу мы умножим
Уменьем слушать души слов.
И жить, и верить не устала
Твоя сердечная строка,
Таланта искра засверкала
Лучом, нацеленным в века.

Гляжу на себя —
Как бы стоя в сторонке:
Вот я среди многих
С утра каждый день
Спешу как участник
Бессмысленной гонки,
Дистанцию жизни
Спешу одолеть...
Я вижу не лица,
А потные спины,
Не души я слышу, —
Словесный трезвон:
Бранясь и толкаясь,
Азартом гонимы,
Собратья стремятся
За славой вдогон.
Вот падает кто-то,
С дистанции сходит —
Бегут остальные,
Не глянув назад:
Беда у Ивана?
Что сталось с Володей?
Забыто душевное слово
«Собрат»...
Вниманье друг к другу —
Всё реже и реже,
И зависть съедает,
И слышится брань:
Меж нами легли
Равнодушия межи...
Таланты теснит
И теснит графомань.

Сравню поэта русского с атлантом:
Надёжно держит Родину свою
Не мускульною силой, а талантом,
И я свою ей душу отдаю.
Сравню с зерном, дающим ниве всходы,
Что славятся колосьями хлебов.
На ниве той — Смоленск, Починок, Всходы, —
Где зрели судьбы славных земляков.
Смоленщина дивит весь мир издревле,
А мир постичь не в силах тайну ту:
Не в городах, а в нищенках-деревнях
Атланты духа русского растут
И восхищают род людской умами, —
Той силою, что держит шар земной...
Я так горжусь своими земляками,
Стоящими плечо в плечо со мной,
Несущими строкой своей сердечной
Тепло и свет к сокровищам веков,
И, славя жизнь, летят над миром песни
Моих — атлантов духа — земляков!

Земля моя поэтов будет чтить
Во все века, пока жива свобода:
Поэта дар — защиты бранный щит
В руках мужей евпатьевской породы.
Поэт — защитник, он щитом избрал
Любовь к земле с берёзкой над Окою,
Он мир любви, от грустных дум устав,
Оборонил волшебною строкою —
Здесь, у кремля, взойдя на бережок,
Поэт навек живым остался с нами
И слушает рязанский говорок,
И не спешит в свою деревню к маме, —
И не спешит он, время оседлав,
Войти, как в Храм, в разросшуюся рощу,
Где ждёт его — от радости светла —
Берёзонька,
Мне снившаяся ночью.

Твоя песня — как в Храме свеча,
Ходят люди сюда для причастья.
Но приходят и те, кто стучал,
Клеветал на успешных собратьев...
Твой Арбат будет жить, как и град, —
С показухою, с песнями, с болью...
Голос твой, наш несломленный бард,
Продолжает полёт над юдолью,
Твоя песня — не скорби обряд
По талантам, ушедшим до срока,
Но гитарные струны звучат
Над Россией — как голос пророка.
Твоя песня — свеченье души,
Непокорной, негромкой, ранимой...
Ты ушёл, но она будет жить
И звучать над Арбатом родимым.

Я тебя не жалобой тревожу,
Но хочу излить души печали...
Знаю, что ничем помочь не сможешь,
Верю: посочувствуешь в молчанье.
...И тебя завистники не чтили,
И они к тебе вязались в драки, —
И тогда в чинах они ходили,
И тогда светились задаваки.
Лапает, вот-вот меня задушит
Зависть стольных серостей жестоких.
Знаю их иудинские души,
Помню их сработанные строки.
Как же быть? С собой покончить что ли?
Согласись, что выход так банален!
На Руси одна поэта доля:
Одиночеством их души распинали.
...Наша Русь — особая держава,
Где поэта мучают безвестьем,
Как всегда к нему приходит слава —
После мук житейских или смерти...

Вечным будет слово
То, что сердцем слышим:
На земле иного
Дива не отыщем.
Не узнаем тайны
Слова русской мамы:
Тайна в нём святая —
Тайна врачевателя.
Вечной мерой истин
Будет человеку,
Компасом у жизни
На ладони века.
За Святое дело
С ним идём на битвы.
В слове — наша вера —
Как в душе молитва.
К доброте стремимся
Словом и делами,
Чтоб навечно слиться
С ними в Божьем Храме.

Добровольна каторга поэта.
И пожизненна! И в этом её суть:
Бдения ночные до рассвета,
Думы, от которых не уснуть...
И пока желанья не остыли,
Верю лире и её люблю:
Суженая Богом в этом мире
Продлевает молодость мою.
...Страхи, подозрения излишни,
Коль в строке её сердечный жар —
Так далёк от власти и кубышки
И не продаётся, как товар.

Вот и грянуло: скучная старость
Занимает мечты-терема,
Всё живое, что в сердце осталось,
Льдом скуёт, будто речку зима.
И, на столбик похожая ртути,
Что морозы гнетут к минусам,
Жизнь моя до последней минуты
Станет только внимать небесам...
И завьюжит седое ненастье,
Возведя ледяные мосты...
Не увижу я девочки в платье,
Что со мной собирала цветы...
И взгрустну я по девочке этой
С русским именем светлым —
Весна —
Не меня, а другого поэта
Зацелует до смерти она.

Говорят мудрецы,
Что поэты — посланники Бога.
И, родившись от смертных,
В бессмертье уходят они.
Им их светлые души
Открыли в бессмертье дорогу,
Тайна слова родного
Доступна поэтам одним.
Рать завистников мелких,
Которая нища талантом,
Но у них под рукой
И печать, и экран, и эфир,
Исключила поэтов —
Могучих народных атлантов —
Из когорты борцов,
Променяв их
На модный теперь детектив.
Продаются за взятки
Чиновники в битве за сытость,
Пику в душу и сердце метает
Рука новорусской орды.
А дорога поэтам
К сердцу людскому закрыта:
Над духовностью нашей
Собираются чёрные тучи беды…

Опять кого-то кто-то
Обманул,
Счастливое доверие
Разрушил...
Ведут тысячелетнюю войну
Корыстные,
Завистливые души.
И тает круг доверчивых людей,
Всё множатся
Потери и утраты.
Доверчивости раненой моей
Так трудно
Среди корысти и разврата!
В отместку
Я не стану ловкачом,
Завистником,
Предателем,
Неверным.
Я в мире бед —
Надёжное плечо,
Я — островок,
Где души лечат
Словом.

Здесь, у Оки, взойдя на бережок,
Застыл он с распростёртыми руками,
Как будто обнял милый уголок,
Воспетый им сердечными словами.
Стоит, рязанским радуясь местам:
Лугам, полям, берёзке над Окою, —
Он мир любви, от грустных дум устав,
Озвучил задушевною строкою.
Мне кажется он издали живым
И вместе с тем — печально одиноким,
Пришедшим с краем свидеться родным,
Оставить боль в лугах его широких,
Свою оставить песенную грусть
И — чистоту душевного порыва,
И прошептать, прощаясь, имя Русь —
Она ему пути к сердцам открыла.
Я будто слышу голос в тишине...
На берега с весенними цветами
Он прискакал на розовом коне
К реке любви, навек оставшись с нами.

Буду помнить, умирая,
Где родился, кем вскормлён,
Что в венке родного края
Сто соцветий из имён.
Буду помнить эти лица,
Говоря не всем в укор:
Самый звучный здесь, в столице,
Соловьёв смоленских хор.
Что за чудо эти трели,
Трели каждого певца —
Заворожить они сумели
Наши русские сердца.
В этих песнях — Русь святая,
В них — души её родник,
Он течёт, не иссякая,
Добротой своей велик.

Так сталось, что запас души нетленный
В России не востребован моей...
Не в бедности народа все проблемы,
А в кабинетной сытости властей.
Они бездумны — нет страшней напасти!
Не оттого ль наук бессилен свет? —
Сквозь телешоу, низменные страсти
Уже не слышен друг людей — поэт.
Велик поэт с народом — нет сомнений!
Велик язык моей родной страны.
Бессмертны с ним Некрасов, Блок, Есенин
И всей Отчизны — верные сыны.

Клубы пара вдоль обочин
За Угрою — речкой,
Привезёт меня рабочий
Поезд к Пересечке...
Пересечка — край малинный,
Ты мне грусть навеял...
Из твоей лесной глубинки
Мне вся Русь виднее.
Пересечка — детства были
В жизни довоенной,
Где отец и мать пилили
Брёвна по две смены.
Ростом ели здесь до неба —
Видел я их лично,
Здесь не ел вкуснее хлеба —
Выпечки фабричной.
Здесь — загадка жизни нашей,
Трудной без просвета:
Как на постных щах и кашах
Выросли поэты?
Как, живя средь бед в неволе,
Сердцем не остыли
И мечтой о лучшей доле
Украшали были?
Пересечка — край малинный.
Нет тебя милее.
Из твоей лесной глубинки
Русь мне вся виднее.

В душе —
Птенцом зашевелилось слово,
Проклюнуло преграду-суету
И, чуя близко встречу с жизнью новой,
Крылом взмахнув, набрало высоту.
Здесь,
Надышавшись волей поднебесья,
Примкнёт однажды к стае журавлей,
Летящих в небе строчкой грустной песни,
Которая осталась на земле...
И улетит
Вослед спешащим птицам
В далёкий край, где круглый год тепло,
Но, верный зову предков, возвратится
Туда, где он опробовал крыло.

Геркулесовский труд —
Труд большого поэта:
Чем богаче душа,
Тем труднее строка.
Он не только
За каждое слово в ответе,
Он его посылает
Из сердца в века!
Если выдал Господь ему
Разум провидца,
Если сила таланта
В зенит вознесла,
Его стала душа
Поднебесною птицей,
Что достигла высот
Своей силой крыла.

Ты глядишь с коленкора, поэт,
Сквозь улыбку на табель о рангах:
Нет завистников тайных окрест,
Коль уже не соперник, как раньше.
На портрете ты будто живой —
С верой в то, что мы беды осилим,
Что покончим с хмельной-горевой
Неустроенной жизнью в России...
Из столетья глядишь на меня
Добродушно. И светел ты ликом —
Будто хочешь Россию понять
С её жизнью — дрянной и великой.
Ты не громкий, не модный поэт,
Но сердечностью строк покоряешь:
Ни рисовки, ни пошлостей нет,
Слову вольно от края до края!
Тебя силой небесной вели
Волей Бога рождённые миги, —
С этой силой и ты стал велик,
Подарив нам бессмертные книги.

«Снова замерло всё до рассвета» —
И, пока не проклюнется день,
Родниковое слово поэта
Стережёт тишину деревень.
Как на цыпочках тихо подходит
В тишине из-за тучки луна.
Что ж гармоника ночью не бродит?
Что ж не шепчет любовь у окна?
Прячут лик под зелёной косынкой
И вздыхают печально сады.
За околицей искрой в росинке
Канул в травы осколок звезды.
Будто вижу: у старенькой хатки
Слово замерло у окна —
Там, крестясь, у иконы с лампадкой
Молит Бога старушка одна.
Горе с радостью шествуют вместе...
Соблюдая законы свои,
Весь июнь здесь
Заздравную песню
Как по нотам поют соловьи.