ЗАПАХИ НАШЕЙ ЗЕМЛИ
Вижу в поле, как трактор стосильный
Ловит солнце в стальные плуги,
Чтоб достатком грядущим в России
Зёрна хлебные в почву легли.
Ловит солнце в стальные плуги,
Чтоб достатком грядущим в России
Зёрна хлебные в почву легли.
КРУГ МУДРОСТИ
Есть у жизни стремленье одно —
Перелить свою душу в зерно,
Суть зерна в этом мире большом —
К свету, к солнцу пробиться ростком,
А родная земля нам дана, —
Чтоб созрели на ней семена.
Перелить свою душу в зерно,
Суть зерна в этом мире большом —
К свету, к солнцу пробиться ростком,
А родная земля нам дана, —
Чтоб созрели на ней семена.
1989 г., г. Минск
БУРЁНУШКА
— Отчего, скажи, бурёнушка,
Молоко твоё белым-бело?
Отчего оно не зелено,
Как травушка?
Отчего оно не цвет росы,
Цвет воды ручейка студёного?
— Молоко моё белым-бело:
В молоке моём —
Цвет садов земли,
В молоке моём —
Цвет снегов зимы,
Цвет тумана белого
Предрассветного,..
Я пасусь в лугах
С разноцветьем трав,
Где природа-мать
Мне наказывала
Собирать цветов скрыту силушку,
Скрыта силушка —
В цветах радуги,
В молоке моём собирается,
В племя новое вливается.
Молоко твоё белым-бело?
Отчего оно не зелено,
Как травушка?
Отчего оно не цвет росы,
Цвет воды ручейка студёного?
— Молоко моё белым-бело:
В молоке моём —
Цвет садов земли,
В молоке моём —
Цвет снегов зимы,
Цвет тумана белого
Предрассветного,..
Я пасусь в лугах
С разноцветьем трав,
Где природа-мать
Мне наказывала
Собирать цветов скрыту силушку,
Скрыта силушка —
В цветах радуги,
В молоке моём собирается,
В племя новое вливается.
1972 г., г. Бобруйск, Беларусь
РУЧЕЁК
— Ручеёк, товарищ безымянный,
Отчего всегда ты свеж и чист?
— А меня питают неустанно
Из глубин родимые ключи.
— Отчего ты светишься до донца
И хранишь прохладу знойным днём?
— Собираю я улыбки солнца
И дарю живительным глотком.
— Отчего твоя целебна влага,
Прибавляет сил идущим — нам?
— Тех врачую, кто идёт без страха
К новым незнакомым берегам.
— Отчего, за шагом шаг смелея,
Мимо валуна и бугорка
Ты спешишь?
— Чтоб шире, чтоб светлее
Стала наша матушка-река.
Отчего всегда ты свеж и чист?
— А меня питают неустанно
Из глубин родимые ключи.
— Отчего ты светишься до донца
И хранишь прохладу знойным днём?
— Собираю я улыбки солнца
И дарю живительным глотком.
— Отчего твоя целебна влага,
Прибавляет сил идущим — нам?
— Тех врачую, кто идёт без страха
К новым незнакомым берегам.
— Отчего, за шагом шаг смелея,
Мимо валуна и бугорка
Ты спешишь?
— Чтоб шире, чтоб светлее
Стала наша матушка-река.
1973 г., 2009 г., г.Бобруйск, г.Москва
МЁД
— Я путник, уставший в пути.
Свинцовостью скованы ноги.
Хозяйка, позвольте войти,
Под крышей присесть от дороги!
Да нет, не прошусь на постой —
Прошла эта горькая мода...
И женщина ставит на стол
Тарелку гречишного мёда.
По капле б его разложить
И вкрапывать в дамские клипсы,
Чтоб слышать, как пчёлка жужжит,
Как с ношей душистою мчится.
Горбом выгибает спину
Буханка пшеничного хлеба, —
Собрали зерно бы к зерну —
Гора не до самого ль неба?
Ты знаешь, как мёд этот сладок?
В нём столько земной теплоты!
Пчелу, как поэта, на взяток
Всегда вдохновляют цветы.
Свинцовостью скованы ноги.
Хозяйка, позвольте войти,
Под крышей присесть от дороги!
Да нет, не прошусь на постой —
Прошла эта горькая мода...
И женщина ставит на стол
Тарелку гречишного мёда.
По капле б его разложить
И вкрапывать в дамские клипсы,
Чтоб слышать, как пчёлка жужжит,
Как с ношей душистою мчится.
Горбом выгибает спину
Буханка пшеничного хлеба, —
Собрали зерно бы к зерну —
Гора не до самого ль неба?
Ты знаешь, как мёд этот сладок?
В нём столько земной теплоты!
Пчелу, как поэта, на взяток
Всегда вдохновляют цветы.
1973 г., г.Бобруйск, Беларусь
МОЯ ДЕРЕВНЯ
Я вернусь к тебе, моя деревня!
Говорят, что ты уже не та.
Может, там лягушкою-царевной
Ждёт меня заветная мечта.
Знаю, там, за поворотом этим,
Моё сердце дрогнет и замрёт:
То, родным дымком повеяв,
Ветер мне под сердце
Жалостью стрельнёт...
Знаю: больше дом родной не встретит —
Он давно растаскан по бревну,
В нём когда-то меткою отметил
Брат мою десятую весну.
Не мелькнёт за краем занавески
Мамино хорошее лицо.
И не ухнет гулом полновесным
Старое тесовое крыльцо.
Каждый год с какой-то новой силой
Голоса меня в душе зовут —
К яблонькам, что мама посадила,
К тем, что круглый год
Во мне цветут.
Говорят, что ты уже не та.
Может, там лягушкою-царевной
Ждёт меня заветная мечта.
Знаю, там, за поворотом этим,
Моё сердце дрогнет и замрёт:
То, родным дымком повеяв,
Ветер мне под сердце
Жалостью стрельнёт...
Знаю: больше дом родной не встретит —
Он давно растаскан по бревну,
В нём когда-то меткою отметил
Брат мою десятую весну.
Не мелькнёт за краем занавески
Мамино хорошее лицо.
И не ухнет гулом полновесным
Старое тесовое крыльцо.
Каждый год с какой-то новой силой
Голоса меня в душе зовут —
К яблонькам, что мама посадила,
К тем, что круглый год
Во мне цветут.
1973 г., г. Осиповичи, Беларусь
МАМИНО ПОЛЕ
Здесь лес. Это мамино поле —
Окраец смоленской земли.
Я видел:
Свидетели вечного горя —
Пырей с лебедою росли.
Земля, как живое созданье,
Казалось, просила меня:
«Приди и весною ранней
Ты в плуг запряги коня.
Открой мою душу солнцу
И всхожим засей зерном.
Отвечу я колосом полным
И счастье твой выберет дом!»
О, мамино трудное поле!
Твою я мольбу не забыл,
Тебя я увидел и в горе
И, может, с тех пор полюбил…
А ты, будто в памяти друга,
Ладоней тепло берегло
Мальчишек, ходивших за плугом,
Солдаток, таскавших его...
А счастье?
Оно лишь приснится
Тебе — ты осталось в былом, —
Как те измождённые лица,
Как плуг тот,
Как шея с ярмом...
Окраец смоленской земли.
Я видел:
Свидетели вечного горя —
Пырей с лебедою росли.
Земля, как живое созданье,
Казалось, просила меня:
«Приди и весною ранней
Ты в плуг запряги коня.
Открой мою душу солнцу
И всхожим засей зерном.
Отвечу я колосом полным
И счастье твой выберет дом!»
О, мамино трудное поле!
Твою я мольбу не забыл,
Тебя я увидел и в горе
И, может, с тех пор полюбил…
А ты, будто в памяти друга,
Ладоней тепло берегло
Мальчишек, ходивших за плугом,
Солдаток, таскавших его...
А счастье?
Оно лишь приснится
Тебе — ты осталось в былом, —
Как те измождённые лица,
Как плуг тот,
Как шея с ярмом...
1980 г.
РОСТОК
«Ученые нашли в земле орех на большой глубине,
где он пролежал более тридцати столетий.
Орех дал росток»
(из газеты).
где он пролежал более тридцати столетий.
Орех дал росток»
(из газеты).
На глубине — в пластах земли,
Где прах спрессованный столетий,
Орех учёные нашли —
Загадку жизни на планете:
Освободившись от оков,
Ростком он брызнул удивлённо,
Как будто не было веков,
В земных пластах могилы тёмной...
Живою клеточкой своей,
Душой, уставшей от темницы,
Прильнул орех к родной земле —
Теплом и светом насладиться.
Его приветил шар земной,
Бессмертной жизнью населённый;
Весёлый шум листвы резной
Весною слышит мир зелёный...
Так и в моей душе зерно,
Как в тех пластах, таилось годы...
Его нашла любовь —
Оно взошло,
Пробилось к свету всходом!
Находки суть — не сам орех
И не его в темнице годы:
Зерно любви живёт у всех,
Не все дают для счастья всходы.
Где прах спрессованный столетий,
Орех учёные нашли —
Загадку жизни на планете:
Освободившись от оков,
Ростком он брызнул удивлённо,
Как будто не было веков,
В земных пластах могилы тёмной...
Живою клеточкой своей,
Душой, уставшей от темницы,
Прильнул орех к родной земле —
Теплом и светом насладиться.
Его приветил шар земной,
Бессмертной жизнью населённый;
Весёлый шум листвы резной
Весною слышит мир зелёный...
Так и в моей душе зерно,
Как в тех пластах, таилось годы...
Его нашла любовь —
Оно взошло,
Пробилось к свету всходом!
Находки суть — не сам орех
И не его в темнице годы:
Зерно любви живёт у всех,
Не все дают для счастья всходы.
1980, 1985 г.г., Минск , Москва
БАЛЛАДА О СМОЛЕНСКОМ ПОЛЕ
Мои следы здесь вдоль и поперёк, —
Но с той поры, увы! — не малый срок,
И с той поры, куда бы я ни шёл,
Со мною поле — светлый островок...
Порой казалось, я уже забыл,
Как утром вешним я его любил,
Порой казалось (было так давно!),
Оно — как небыль, тень забытых снов...
Но вот живой картинкою опять
Ко мне вернулся день ушедший — вспять:
Бредёт подпасок с торбой на плечах,
А вслед за стадом — щёлканье бича...
Большое солнце, царствуя в весне,
Уселось, как на троне, на сосне, —
Так и наседка в утреннюю рань
Пасёт цыплят, беря с подворья дань:
До горизонта, сколько бросишь взгляд, —
Кто с плугом, кто с боронкою шустрят.
Земля всегда так щедро по утрам
Всю душу открывала мужикам.
Туда и я отправился вчера, —
Меня безлюдье встретило с утра,
И сколько глаза — нет живой души,
Останки трактора растерзаны во ржи,
И сколько глаза — дикая трава:
Бесплодья мир вступил в свои права.
...Мне жаворонок здесь когда-то пел:
Он от тоски, наверно, онемел...
Неужто там вон — аистом кружа,
Навек прощается полей родных душа?!
Но с той поры, увы! — не малый срок,
И с той поры, куда бы я ни шёл,
Со мною поле — светлый островок...
Порой казалось, я уже забыл,
Как утром вешним я его любил,
Порой казалось (было так давно!),
Оно — как небыль, тень забытых снов...
Но вот живой картинкою опять
Ко мне вернулся день ушедший — вспять:
Бредёт подпасок с торбой на плечах,
А вслед за стадом — щёлканье бича...
Большое солнце, царствуя в весне,
Уселось, как на троне, на сосне, —
Так и наседка в утреннюю рань
Пасёт цыплят, беря с подворья дань:
До горизонта, сколько бросишь взгляд, —
Кто с плугом, кто с боронкою шустрят.
Земля всегда так щедро по утрам
Всю душу открывала мужикам.
Туда и я отправился вчера, —
Меня безлюдье встретило с утра,
И сколько глаза — нет живой души,
Останки трактора растерзаны во ржи,
И сколько глаза — дикая трава:
Бесплодья мир вступил в свои права.
...Мне жаворонок здесь когда-то пел:
Он от тоски, наверно, онемел...
Неужто там вон — аистом кружа,
Навек прощается полей родных душа?!
2001 г.
ПАМЯТЬ ЗЕРНА
Рад я встрече с нивою ржаной —
Скатертью полей несамобранной...
Ну, давай пошепчемся с тобой,
Как под солнцем шепчешься с ветрами.
Колосок твой тянется в зенит,
Где не умолкает колокольчик.
С поднебесья звон слетает вниз
На антенны зёрнышек в колосьях.
Громы гроз и шелесты дождей,
Крыльев шорохи, заботных пчёл гуденье —
Часть души твоих родных полей,
Зёрнам ставшей песней колыбельной.
Эту память зёрен не сотрут
Жернова машины мукомольной,
Эти песни рядышком живут
С нашим хлебом в радостях застольных.
Скатертью полей несамобранной...
Ну, давай пошепчемся с тобой,
Как под солнцем шепчешься с ветрами.
Колосок твой тянется в зенит,
Где не умолкает колокольчик.
С поднебесья звон слетает вниз
На антенны зёрнышек в колосьях.
Громы гроз и шелесты дождей,
Крыльев шорохи, заботных пчёл гуденье —
Часть души твоих родных полей,
Зёрнам ставшей песней колыбельной.
Эту память зёрен не сотрут
Жернова машины мукомольной,
Эти песни рядышком живут
С нашим хлебом в радостях застольных.
Май 2002 г., д. Головково, Подмосковье
ПОСЛЕ ВСТРЕЧИ
Не могу отогнать наважденья
После встречи с родной стороной:
Будто кто-то докучною тенью
Молча бродит по следу за мной.
Будто край мой Смоленский
Пришельцем захвачен.
Оттого и на сердце туга,
Что хозяйкой в избушке невзрачной —
Одинокая старость — яга,
Оттого уголок мой зелёный
Одичал и живёт, как во сне.
Дятел
Список потерь поимённо
Выбивает на старой сосне...
После встречи с родной стороной:
Будто кто-то докучною тенью
Молча бродит по следу за мной.
Будто край мой Смоленский
Пришельцем захвачен.
Оттого и на сердце туга,
Что хозяйкой в избушке невзрачной —
Одинокая старость — яга,
Оттого уголок мой зелёный
Одичал и живёт, как во сне.
Дятел
Список потерь поимённо
Выбивает на старой сосне...
2002 г.
В ПОЛЕ
Тропинка в поле. Спеет рожь.
А по колосьям — волны, волны.
А я на странника похож,
Сюда заблудшего невольно...
Зачем ты здесь, седой чужак?
Зачем блаженно взглядом водишь,
Стоишь, сняв старенький пиджак,
В сорочке, сшитой не по моде?
Тебе что хочется понять,
Свои подставив ветру кудри,
В просторах солнечного дня,
Вздохнув взахлёб настой лазури,
Где славит жаворонок зенит,
За лучик солнышка подвешен,
Где в колоске на мир глядит
Зерно мальчишкой загоревшим?
...И я гляжу — мудрец седой, —
Ладонью глажу спелый колос,
Шепчу: «Будь вечно, рожь с тропой,
Как вечен жаворонка голос!»
А по колосьям — волны, волны.
А я на странника похож,
Сюда заблудшего невольно...
Зачем ты здесь, седой чужак?
Зачем блаженно взглядом водишь,
Стоишь, сняв старенький пиджак,
В сорочке, сшитой не по моде?
Тебе что хочется понять,
Свои подставив ветру кудри,
В просторах солнечного дня,
Вздохнув взахлёб настой лазури,
Где славит жаворонок зенит,
За лучик солнышка подвешен,
Где в колоске на мир глядит
Зерно мальчишкой загоревшим?
...И я гляжу — мудрец седой, —
Ладонью глажу спелый колос,
Шепчу: «Будь вечно, рожь с тропой,
Как вечен жаворонка голос!»
2002 г.
НЕ РАДОСТНО
А за деревней солнышко
Встаёт, искрится росами.
Без песен утро летнее,
Луга не блещут косами.
Не радостно, а больно мне:
Деревня наша рушится,
Хозяйка в ней не молодость —
Заброшенность старушечья.
Сидит она на лавочке
Со вздохами да охами:
Селом не ходят парочки,
Не шепчутся под окнами...
Быть может, запустение —
Предупрежденье свыше нам,
За ним — души старение
Под городскими крышами.
Встаёт, искрится росами.
Без песен утро летнее,
Луга не блещут косами.
Не радостно, а больно мне:
Деревня наша рушится,
Хозяйка в ней не молодость —
Заброшенность старушечья.
Сидит она на лавочке
Со вздохами да охами:
Селом не ходят парочки,
Не шепчутся под окнами...
Быть может, запустение —
Предупрежденье свыше нам,
За ним — души старение
Под городскими крышами.
2003 г.
ДУША
Апполинарии и Герасиму Фадеевым — моим родителям посвящается
Не орёл парит в синеве небес —
То душа моя видит всё окрест:
Поглядит на луг — лето вспомнится —
Там отец с косой-перезвонницей.
За селом родным нива вызрела:
Чья косыночка там повыцвела?
Это мать серпом жнёт, старается,
Копны-домики возвышаются.
Слово радости шепчет Боженьке
И поклоны бьёт хлебу в ноженьки...
Не крылатый птах к жертве ринется,
Я и Родина здесь обнимемся!
То душа моя видит всё окрест:
Поглядит на луг — лето вспомнится —
Там отец с косой-перезвонницей.
За селом родным нива вызрела:
Чья косыночка там повыцвела?
Это мать серпом жнёт, старается,
Копны-домики возвышаются.
Слово радости шепчет Боженьке
И поклоны бьёт хлебу в ноженьки...
Не крылатый птах к жертве ринется,
Я и Родина здесь обнимемся!
2005 г.
ПЛУГ
А перечень, чего я не смогу,
Возрос с годами, стал не выполнимым,
Мой каждый день, который тянет плуг,
Уже не тот, как был, неутомимый.
Не раз я лица предков дорогих
В снах вижу: явятся и наблюдают
За бороздою лет и дней моих,
Дивятся молча, но не осуждают.
И всё ж, наверно, их я не пойму:
Зачем они — загробные — толкутся?
Зачем, являясь, делу моему
Не рады и осмыслить не берутся?
Припоминая их приход без слов
Из тех, в лесу заброшенных могилок,
Вдруг нахожу, что чаще среди снов
Являлся, мне — по маме — дед Данила...
Он приходил, наверно, чтоб сказать
И моему упорству подивиться:
«Я рад, что ты умеешь плуг держать,
И пусть работа пахаря продлится!»
Я жизнь его заочно полюбил,
Не раз рассказам маминым внимая,
За плугом с дедом мысленно ходил
В полях смоленских с нищим урожаем.
Ему свои я тайны поверял,
Он их берёг и был мне верным другом,
Пускай не видел, как он в поле пал
На борозду, душою слившись с плугом…
Но я живу и чту закон крестьян:
Не горблюсь и не хнычу, если туго,
И сею клин, а сев не завершён,
И я живу, пока иду за плугом...
Возрос с годами, стал не выполнимым,
Мой каждый день, который тянет плуг,
Уже не тот, как был, неутомимый.
Не раз я лица предков дорогих
В снах вижу: явятся и наблюдают
За бороздою лет и дней моих,
Дивятся молча, но не осуждают.
И всё ж, наверно, их я не пойму:
Зачем они — загробные — толкутся?
Зачем, являясь, делу моему
Не рады и осмыслить не берутся?
Припоминая их приход без слов
Из тех, в лесу заброшенных могилок,
Вдруг нахожу, что чаще среди снов
Являлся, мне — по маме — дед Данила...
Он приходил, наверно, чтоб сказать
И моему упорству подивиться:
«Я рад, что ты умеешь плуг держать,
И пусть работа пахаря продлится!»
Я жизнь его заочно полюбил,
Не раз рассказам маминым внимая,
За плугом с дедом мысленно ходил
В полях смоленских с нищим урожаем.
Ему свои я тайны поверял,
Он их берёг и был мне верным другом,
Пускай не видел, как он в поле пал
На борозду, душою слившись с плугом…
Но я живу и чту закон крестьян:
Не горблюсь и не хнычу, если туго,
И сею клин, а сев не завершён,
И я живу, пока иду за плугом...
Июнь 2005 г.
ГОРСТЬ ЗЕМЛИ
Горсть земли на ладони держу...
Из чего состоит она, —
Эта грядка, где я тружусь,
Где мои проросли семена?
Горсть земли на ладони моей,
Ощущаю её тепло, —
Из таких вот частиц и горстей
И земля за смоленским селом...
Из таких вот комочков земли
Необъятной России поля,
Где трудились и предки мои,
Где судьба прорастала моя.
Сколько раз чужеземный злодей,
Злобной завистью к ней горя,
Убивал неповинных людей,
Честь и голову здесь терял?!
...Из кровинок насильных смертей,
Из песчинок размолотых глыб,
Прахом ставших цветов и корней,
Горсть земли на ладони моей?
Здесь, наверно, смешали века
И улыбку, и злобный оскал...
Держит чутко в ладони рука
Горсть земли, что отец защищал!
Из чего состоит она, —
Эта грядка, где я тружусь,
Где мои проросли семена?
Горсть земли на ладони моей,
Ощущаю её тепло, —
Из таких вот частиц и горстей
И земля за смоленским селом...
Из таких вот комочков земли
Необъятной России поля,
Где трудились и предки мои,
Где судьба прорастала моя.
Сколько раз чужеземный злодей,
Злобной завистью к ней горя,
Убивал неповинных людей,
Честь и голову здесь терял?!
...Из кровинок насильных смертей,
Из песчинок размолотых глыб,
Прахом ставших цветов и корней,
Горсть земли на ладони моей?
Здесь, наверно, смешали века
И улыбку, и злобный оскал...
Держит чутко в ладони рука
Горсть земли, что отец защищал!
2006 г.
В ТИШИНЕ ДЕРЕВЕНЬ
Памяти М. Исаковского
В зное зреет смоленские лето.
Да не в радость мне солнечный день:
На родимой сторонке поэта —
Непривычная тишь деревень.
Не услышишь, как прежде, в народе
Шутку, смех развесёлой души,
По деревне гармошка не бродит,
Даже пёс не залает в тиши.
Будто вымерли старые хатки,
Будто всё — без дверей, без окна,
Как и встарь, с неизменной лампадкой,
Ночью в небе выходит луна.
От печалей душа не на месте...
Но у жизни законы свои:
Здесь в июне всех звонче на свете
Славят ночь и любовь соловьи.
Да не в радость мне солнечный день:
На родимой сторонке поэта —
Непривычная тишь деревень.
Не услышишь, как прежде, в народе
Шутку, смех развесёлой души,
По деревне гармошка не бродит,
Даже пёс не залает в тиши.
Будто вымерли старые хатки,
Будто всё — без дверей, без окна,
Как и встарь, с неизменной лампадкой,
Ночью в небе выходит луна.
От печалей душа не на месте...
Но у жизни законы свои:
Здесь в июне всех звонче на свете
Славят ночь и любовь соловьи.
17.01.2006 г.
НА МАЛОЙ РОДИНЕ
Угранской сторонке
«Край ты мой заброшенный,
Край ты мой, пустырь...»
С. Есенин
«Край ты мой заброшенный,
Край ты мой, пустырь...»
С. Есенин
Моя здесь родина. Так песнями она богата…
Безлюдье в милом крае и нивы заросли.
По чьей же страшной воле бюрократа
Пуста земля, что деды берегли?
Дорогою, разбитой лесовозом,
С живой не повстречаешься душой.
И кажется: по нивушкам бесхозным
Мамай с ордою зверскою прошёл.
В Арнищицах — мальчишка, две девчонки
На школу всю, куда я заходил.
Про бедность здесь узнал не понаслышке —
И белый свет от горечи не мил...
...По-прежнему бахвалятся чинуши
От центра областного до Москвы,
Что жизнь бурлит, живут селяне лучше,
Что деревенский плакаться привык...
Нет, я не слышал жалоб и проклятий —
Мол, виноваты многие чины!
Привык народ к речам, статьям, плакатам,
В которых лгут от имени страны.
Безлюдье в милом крае и нивы заросли.
По чьей же страшной воле бюрократа
Пуста земля, что деды берегли?
Дорогою, разбитой лесовозом,
С живой не повстречаешься душой.
И кажется: по нивушкам бесхозным
Мамай с ордою зверскою прошёл.
В Арнищицах — мальчишка, две девчонки
На школу всю, куда я заходил.
Про бедность здесь узнал не понаслышке —
И белый свет от горечи не мил...
...По-прежнему бахвалятся чинуши
От центра областного до Москвы,
Что жизнь бурлит, живут селяне лучше,
Что деревенский плакаться привык...
Нет, я не слышал жалоб и проклятий —
Мол, виноваты многие чины!
Привык народ к речам, статьям, плакатам,
В которых лгут от имени страны.
Октябрь 2008 г.
ХЛЕБНАЯ МОЯ СТОРОНА
Не забыть мне заветную тему, —
В сердце бережно я ношу.
Она вызрела. Я поэму
Обязательно напишу...
Выйду в поле, где трактор грудастый
Ловит солнце в стальные плуги,
Чтобы ярость лучей передать мне —
Эта ярость наполнит стихи.
Летом ясным поглажу ладонью
Полный колос на ниве ржаной —
И она мне ответит любовью,
Породнится с моею страдой.
Как же темы родной не касаться,
Что меня заждалась в селе,
Где не всюду хлеба колосятся,
Хоть и есть он на каждом столе…
Но — не каждое сердце сжимает
Боль за гибель наследной красы,
Моё ноет — поля зарастают
Хлебной русской моей стороны.
В сердце бережно я ношу.
Она вызрела. Я поэму
Обязательно напишу...
Выйду в поле, где трактор грудастый
Ловит солнце в стальные плуги,
Чтобы ярость лучей передать мне —
Эта ярость наполнит стихи.
Летом ясным поглажу ладонью
Полный колос на ниве ржаной —
И она мне ответит любовью,
Породнится с моею страдой.
Как же темы родной не касаться,
Что меня заждалась в селе,
Где не всюду хлеба колосятся,
Хоть и есть он на каждом столе…
Но — не каждое сердце сжимает
Боль за гибель наследной красы,
Моё ноет — поля зарастают
Хлебной русской моей стороны.
2008 г.
ЗАБРОШЕННЫЕ ГРЯДКИ
Так повелось: по сводкам урожая,
По сборам ржи, картофеля и льна
В столице
Моему лесному краю
Не выдавали с помпой ордена...
Я знаю: край мой —
Брошенные грядки,
Изрытые окопами в войну.
Я видел, как в Арнищицах солдатки
Лопатой «покоряли» целину.
А с ними — малолетние мужчины
В команде инвалида-старика...
Забыли малолетние мужчины,
Каким бывает вкус у молока.
Но помнили, на кулешах взрослея:
Спасенье здесь — в клочке родной земли...
А тот клочок давно уже не сеян,
Давно те грядки лесом поросли:
Земли моей шагреневая кожа
Бездумьем власти брошена на смерть.
Бог высоко…
Кто родине поможет
От запустенья нивы уберечь?
Здесь нет дорог, мои исчезли тропы,
И здесь в безлюдье бродят души тех,
Кто пил в неволе опий агитпрома,
Чью волю распинали на кресте…
Здесь по весне берёзки распустились,
Под ними незабудки расцвели...
Но горько мне: я слышал — волки выли.
И волки здесь — хозяева земли.
По сборам ржи, картофеля и льна
В столице
Моему лесному краю
Не выдавали с помпой ордена...
Я знаю: край мой —
Брошенные грядки,
Изрытые окопами в войну.
Я видел, как в Арнищицах солдатки
Лопатой «покоряли» целину.
А с ними — малолетние мужчины
В команде инвалида-старика...
Забыли малолетние мужчины,
Каким бывает вкус у молока.
Но помнили, на кулешах взрослея:
Спасенье здесь — в клочке родной земли...
А тот клочок давно уже не сеян,
Давно те грядки лесом поросли:
Земли моей шагреневая кожа
Бездумьем власти брошена на смерть.
Бог высоко…
Кто родине поможет
От запустенья нивы уберечь?
Здесь нет дорог, мои исчезли тропы,
И здесь в безлюдье бродят души тех,
Кто пил в неволе опий агитпрома,
Чью волю распинали на кресте…
Здесь по весне берёзки распустились,
Под ними незабудки расцвели...
Но горько мне: я слышал — волки выли.
И волки здесь — хозяева земли.
2008 г.
О РУКАХ
Пахли руки твои
Солнцем, ветром, дождём —
Это запахи русской земли,
Над которой, склонившись,
Мы трудно живём,
Без которой страдаем вдали.
Мама, грядки за домом
Твой сын не забыл,
Где томаты, картошка цвели.
Но случилась беда —
Враг наш дом погубил,
Ну а грядки травой заросли.
Мама, руки мои
Пахнут русской землёй —
И мозоли на них залегли...
Как тебе — на Смоленщине,
Мне — под Москвой, —
Сладки запахи русской земли!
Солнцем, ветром, дождём —
Это запахи русской земли,
Над которой, склонившись,
Мы трудно живём,
Без которой страдаем вдали.
Мама, грядки за домом
Твой сын не забыл,
Где томаты, картошка цвели.
Но случилась беда —
Враг наш дом погубил,
Ну а грядки травой заросли.
Мама, руки мои
Пахнут русской землёй —
И мозоли на них залегли...
Как тебе — на Смоленщине,
Мне — под Москвой, —
Сладки запахи русской земли!
Сентябрь 2008 г., д. Головково, Подмосковье
СЫНОВНИЙ ПЛАЧ
Президенту РФ
Позабыты русские Хатыни
На родной смоленской стороне:
Одичаньем, нивами пустыми,
Бездорожьем ум терзают мне.
С помпой, с показухою — наскоком
Власть штурмует тундру и тайгу,
А земля-кормилица под боком
Отдана забвенью — как врагу...
На земле, где корни жизни русской,
Где хлеба растили испокон, —
Зреет битва новая под Курском
Русских душ и алчущих племён.
Погляди: забиты окна дома,
Нет в селе хозяев молодых...
Чья рука бездумная Потомкам
Сеет зёрна чёрные беды?
Будто сердце биться перестало
Мудрости, живущей на Руси…
Будто Русь с молитвою устала
Разума у Господа просить...
На родной смоленской стороне:
Одичаньем, нивами пустыми,
Бездорожьем ум терзают мне.
С помпой, с показухою — наскоком
Власть штурмует тундру и тайгу,
А земля-кормилица под боком
Отдана забвенью — как врагу...
На земле, где корни жизни русской,
Где хлеба растили испокон, —
Зреет битва новая под Курском
Русских душ и алчущих племён.
Погляди: забиты окна дома,
Нет в селе хозяев молодых...
Чья рука бездумная Потомкам
Сеет зёрна чёрные беды?
Будто сердце биться перестало
Мудрости, живущей на Руси…
Будто Русь с молитвою устала
Разума у Господа просить...
Сентябрь 2008 г.
НЕ РАД Я...
Гляжу на просторы, —
Взволнован и нем:
Вот поле, в котором
Безрадостно мне…
Пускай не богатый,
Но был здесь колхоз,
Был с плугом оратай,
С соломою — воз.
Не рад я обновам
Весенним в краю,
Где горькое слово
От всех не таю.
Вот пашня... На пашне
Кустарник пророс.
Вот луг...
Без трезвона
Наостренных кос.
Родное приволье
В безлюдье окрест:
В России — так больно! —
Хозяина нет.
Стою среди поля,
Стою средь беды —
Бессильный невольник
Жестокой орды...
Взволнован и нем:
Вот поле, в котором
Безрадостно мне…
Пускай не богатый,
Но был здесь колхоз,
Был с плугом оратай,
С соломою — воз.
Не рад я обновам
Весенним в краю,
Где горькое слово
От всех не таю.
Вот пашня... На пашне
Кустарник пророс.
Вот луг...
Без трезвона
Наостренных кос.
Родное приволье
В безлюдье окрест:
В России — так больно! —
Хозяина нет.
Стою среди поля,
Стою средь беды —
Бессильный невольник
Жестокой орды...
2008 г.
НА ГОЛОВКОВСКОМ ПЯТАЧКЕ
Памяти Краснова Валентина Сергеевича
Когда ты с лесом рядышком живёшь
На пятачке, который назван дачей, —
Так хочется порою — невтерпёж —
Теченье дней своих переиначить:
Остановить подёнку-суету,
Не заводить пустячных разговоров,
Среди которых в городе растут
И застят свет упрёки и раздоры...
Здесь без авралов — летняя страда,
Здесь так щадящи оклики и звуки,
И, если к делу приспособишь руки,
Они не будут праздны никогда!
Здесь ели исполинские растут,
Почти касаясь облаков летучих,
Здесь день-деньской пернатые поют,
Настрой мой земледельческий озвучив.
На пятачке, который назван дачей, —
Так хочется порою — невтерпёж —
Теченье дней своих переиначить:
Остановить подёнку-суету,
Не заводить пустячных разговоров,
Среди которых в городе растут
И застят свет упрёки и раздоры...
Здесь без авралов — летняя страда,
Здесь так щадящи оклики и звуки,
И, если к делу приспособишь руки,
Они не будут праздны никогда!
Здесь ели исполинские растут,
Почти касаясь облаков летучих,
Здесь день-деньской пернатые поют,
Настрой мой земледельческий озвучив.
1 апреля 2012 г., д. Головково, Подмосковье
__________
Краснов Валентин Сергеевич — отец Фадеевой Людмилы Валентиновны
Краснов Валентин Сергеевич — отец Фадеевой Людмилы Валентиновны
СТОРОНКА РОДНАЯ
Я шёл по тропинке
Сторонкой родной,
Где лето наструнено
Звонкой сосной.
И было мне сладко
И грустно при том:
Не встретит меня —
Мой родительский дом.
«Полушенка, здравствуй! —
Сказал я ручью. —
Налей своих капель,
Я горечь запью…»
Здесь «МАЗы», «КАМАЗы»
Под грузом кряхтят...
За что нам чиновники
Властные мстят?
Я видел поляну,
Где множество пней —
Здесь Гоби-пустыня
Сторонки моей.
Сторонкой родной,
Где лето наструнено
Звонкой сосной.
И было мне сладко
И грустно при том:
Не встретит меня —
Мой родительский дом.
«Полушенка, здравствуй! —
Сказал я ручью. —
Налей своих капель,
Я горечь запью…»
Здесь «МАЗы», «КАМАЗы»
Под грузом кряхтят...
За что нам чиновники
Властные мстят?
Я видел поляну,
Где множество пней —
Здесь Гоби-пустыня
Сторонки моей.
29 июня 2012 г.
РУССКОЕ ПОЛЕ
Русское поле — поле родное!
В сердце глядишь мне из дали веков.
Помня пришельцев корыстную волю,
Волю смертельных врагов...
Русское поле — хлебное поле:
Вижу на жатве крестьянок платки.
Помнишь ли женские руки в мозолях?
Помнишь, как я собирал колоски?
Русское поле — забытое поле.
Где твои, синью цветущие, льны?
Летом не вижу стада у околиц,
Песни, веселье в селе не слышны.
С болью гляжу на заросшие нивы,
Звона не слышу наостренных кос...
Власти в России пусты и болтливы,
Поле спасёт кто? — Мой горький вопрос…
В сердце глядишь мне из дали веков.
Помня пришельцев корыстную волю,
Волю смертельных врагов...
Русское поле — хлебное поле:
Вижу на жатве крестьянок платки.
Помнишь ли женские руки в мозолях?
Помнишь, как я собирал колоски?
Русское поле — забытое поле.
Где твои, синью цветущие, льны?
Летом не вижу стада у околиц,
Песни, веселье в селе не слышны.
С болью гляжу на заросшие нивы,
Звона не слышу наостренных кос...
Власти в России пусты и болтливы,
Поле спасёт кто? — Мой горький вопрос…
Сентябрь 2012 г.
__________
Это стихотворение одно из последних.