Дача избегает городских заскоков.
Тихо — слышу сосен робкие шаги.
Над землей летает бабочка-Набоков,
Вырастают флоксы-Хлебников-Айги.

Тихо — слышу эхо праведного праха.
Тихо — в спячке лихо — оживает прах.
И сидит на ветке маленькая птаха
И гипнотизирует будущего крах.

I

Тут мир настоящий —
Берез и стрекоз.
Тут Будда будящий,
Летящий Христос.

Тут домик из бруса,
Крыльцо и скамья,
Терраса, Таруса —
Речушка моя.

Тут небо не хмуро
Дождем подмигнет.
Тут мне дядя Юра,
Как Бог, подмогнет.

Доска половая —
С обновкою дом.
Тоска половая…
Ах, я не о том.

Тут мир настоящий —
Берез и стрекоз.
Тут Будда будящий,
Летящий Христос.

Тут дуб — точно викинг,
Тут войско росы.
Тут надо клубнике
Обрезать усы.

Тут яблони-груши
Со мной говорят.
Тут белые души
Спускаются в сад.


II

Не речи — молчанье.
Здесь печь и тепло.
И светит лучами
Чюрленис-чело.

Здесь розами Рузы
Богата земля.
Здесь музыка, шлюзы
Открывшая для

Меня как потомка
Травы и ольхи.
Здесь в окна негромко
Стучатся стихи.

Здесь дачного рая
Родной филиал.
И здесь, умирая,
Я не умирал.

Здесь быль точно небыль.
Здесь — смерть побороть.
Здесь  н о в о е  небо
И  н о в а я  плоть.


III

не разгибаю спины на огороде
привыкаю к земле
разжигаю костер выше сосен
привыкаю к огню
смотрю на небо
привыкаю к новому месту жительства
жизнь
смерть
смерть
жизнь
жизнь-смерть-жизнь-смерть-ж-и-з-н-ь
не о чем больше говорить

Волшебна дача, многолика, дает блаженство и блага.
Пойдешь налево — там клубника, пойдешь направо — там ирга.

Но я не только о природе речь скоротечную веду.
Пойдешь вперед — и счастлив, вроде. Пойдешь назад — найдешь беду.

Пусть даже выживешь — нервишкам жестокий нанесешь урон.
А можно, торопясь не слишком, смотреть на взлет сосновых крон.

А можно танцевать от печки и никаких не ждать призов.
А можно, сидя на крылечке, "услышать будущего зов".

Земля подпрыгивает — как
Разрядник на батуте.
Проходит мощный товарняк,
Который танк — по сути.

Дрожит оконное стекло,
Как трутень на месткоме.
Но я спокоен — мне тепло,
Я дома — в этом доме.

Я дома. Здесь моя земля.
И свет, светлица Феба.
И здесь мои учителя:
Деревья, травы, небо.

Кошка-компьютер решает любые задачи,
Дятел, взлетев на сосну, стихопрозу строчит.
Дышит земля и меня оживляет на даче,
Дача живет и меня поднимает на щит.

Дача живет по законам любви и полета
Птиц красногрудых и желтых, как осень, синиц.
Дом – полиглот; изумительна речь полиглота:
Шорох теней и внимательный шелест страниц…

Дача живет, точно символ прошедшего века,
Жил в этом доме когда-то мой прадед-дантист.
Дача живет, и не гробит меня ипотека,
Дача поет, и поет соловей, голосист.

Не спит ни секунды бревенчатый дом,
Скрипят шестерёнки рассудка,
Который уходит от гибельных догм,
Работая честно и чутко.

Любовь и озноб – вековечный коктейль,
Который я пью торопливо.
…И вырваться трудно из хищных когтей
Сомнительного креатива.

В чём цель? Непонятна, как музыка, цель.
Где логика в жизненной драме?
А в окна стучит одинокая ель
Живыми ветвями.

Как-то невесомо здесь, в Быково.
…Уменьшаясь до размера слова,
Облачка лилового души,
Я живу в нечаянной глуши.

Как-то здесь, в Быково, все понятно.
На участке множество опят на
Деревах, которым нет числа.
И гудит, как времечко, пчела.

Как-то здесь, в Быково, все иначе.
И другие у меня задачи…
И по даче ходит даже тот,
Кто на белом свете не живет.

Из тебя не вышло гения — вечной ни одной строки.
С философской точки зрения, это, право, пустяки.

Из тебя не вышло сильного бизнесмена-торгаша.
…Ни дворца у моря синего, ни большого барыша.

Но зато без промедления утром ты выходишь в сад.
Как награды за мучения яблоки в саду висят.

И жена на кухне стряпает, ты ей яблоки несешь.
И тоска куда-то драпает, в сердце радостная дрожь.

Печка, точно вожделение, помогает быть в тепле.
О, какое наслаждение ты находишь на земле!

Ночь — крадучись — тихою сапой
Приходит в мой бойлерный мозг.
Кот голову прячет под лапой —
Грядет, точно морок, мороз.

Я видел параши, пороши,
Но пошлость прошла стороной.
В ботинках на тонкой подошве
Я в сад выбегаю ночной.

И вижу большие деревья,
И ветры смурные гудят.
И, горестно заиндевев, я
Бегу, как цыпленок, назад.

То ЖЖ, то Фейсбук, то ВКонтакте… Алчет власти бездонная сеть.
А травинки нам шепчут: "Прилягте! Это классно – лежать и глазеть

На красивое синее небо, на задумчивые облака,
Что подальше плывут от Эреба, сквозь беду, сквозь тоску, сквозь века.

Если жить – лучше жить по старинке, в соцсетях расписных не гноя.
Лучше лечь на родные травинки. Это май. Это дача моя.

И что-то сосны говорят,
взирая сонно на терраску.
И ландышей большой отряд
шагает грозно по участку.

Смородины пахучий куст
не радует больных ковидом.
Я закажу сорокоуст
по всем замученным, убитым.

Я расскажу сырой земле,
что рассказать боюсь бумаге.
И выпью то, что пить не сле-
дует (первач) из мутной фляги.

Боль как реальность, а не быль.
Соль времени легла на рану.
Но с жизнью танцевать кадриль,
пока дышу, не перестану.

Я стисну зубы, я смогу,
превозмогу свои утраты.
Потом увижу: на лугу
гуляют ангелы, крылаты.

Гляжу глазами непредвзятыми
На мир, похожий на ребенка.
Теплица телится томатами,
Точь-в-точь телятами — буренка.

Гляжу на этот мир, балакаю
С самим собой, вопрос решая…
Голубоглазою собакою
Ко мне приходит жизнь большая.

Собаке тяжко без хозяина,
Без оного собаке — крышка.
А в небе голубом отчаянно
Щебечет се(и)рый воробьишко.

Хорошо иметь сноровку в частном доме жить, в глуши.
И поставить блокировку на страдания души.

Город страшен и несносен, много бедствий мне принес.
Хорошо гулять средь сосен, елок, кленов и берез.

Я, наверно, стал забавней, если, не жалея сил,
В огородике (за баней) лук, картошку посадил.

Лук зеленый в суп покрошим, говорят, полезен лук.
Хорошо… О нехорошем мне балакать недосуг.

Замело дорожки… Но пока
Силы есть почистить их лопатой.
Быстро дом умрет без мужика,
А земля окажется распятой.

Ломиком долблю вселенский лед,
А жена зовет меня – к обеду.
Быстро дом без женщины умрет –
На потеху веку-оглоеду.

Что же будет д а л е е? С трудом
Отвечают городские дети.
Плохо будет, если бросить дом
И не передать по эстафете…

Счастье — это дача на опушке,
Даже пусть без фирменной отделки.
Счастье — это птицы на кормушке,
Быстрые, доверчивые белки.

Счастье — это сосны на участке,
Виноград, растущий вдоль террасы.
И коты, с которыми по-братски
Я делю сосиски и колбасы.

Счастье — это крепкая теплица
И землица, что кормить готова.
…Выпало в Империи родиться, —
Лучше жить в провинции — в Быково.

Москва не прочь меня снасильничать,
Я прячусь на скрипичной даче.
И в строчках Осипа Эмильича
Я прячусь — радостный — тем паче.

Москва не прочь меня со рвением
Порвать ментами да ворами.
…Вооруженный нотным зрением,
Смотрю в окошко на веранде,

Которая волхвует скрипочкой,
Щекочет ноздри райской мельбой.
…В Москве терзаюсь, точно в пыточной,
А здесь лечусь сосной целебной.

Эта грань, точно краска, размыта.
И богат иногда нищеброд.
А в герое — замашки бандита.
А бывает и наоборот.

Нет большого ума в укоризне.
Я ругаться давно перестал.
Эта пьянь что-то знает о жизни,
Что не знает иной аксакал.

Ничего не понять. И не надо.
Никого не унять. И не жди.
А в Быково сезон снегопада.
А весною начнутся дожди.

Я, как присловье, староват
И потерял давно здоровье.
А все равно по-детски рад,
Выращивая виноград
В сосновом, зябком Подмосковье.

Лоза растет из слез земли,
Из мысли, что в душе созрела.
Меня прикончить не смогли
Убийцы, мытари, врали.
Я знал: со мною "Изабелла".

Лоза растет – теплеет дом.
И будут ягоды вином,
Потом – Бог даст! – Христовой кровью.
Я благодарен Подмосковью,
Хоть вырастал в краю ином.

Лето слизала корова.
Желтые листья видны.
Яблоки в дачном Быково
Топают, точно слоны.

Сочно зарделась калина —
Чем-то она смущена.
Срочно открылась калитка —
Осень пришла, как жена.

Вот и созрели капуста
И кабачки-огольцы.
Вот и созрели, как чувства,
В бочке простой огурцы.

Жизнь продолжается. Снова
Я запасаю дрова.
Осенью в дачном Быково
Жизнь и грустна, и права.

Пусть телефон молчит, пусть не молчит синица;
И серый воробей, и сирый свиристель,
Пусть дым печной, как встарь, над кровлею струится
Со всех своих печных горячих скоростей.

Пусть Instagram молчит, пусть не молчит знакомый
До слез (о, Мандельштам!) с-к-р-и-п белых половиц.
Пусть вещий кот мурчит, обуреваем дремой,
Пусть вечный круг луны сияет — желтолиц.

Пусть говорит сосна на языке сосновом,
Пусть говорит трава на языке травы.
Мне очень хорошо. Согретый дачным кровом,
Я прячусь от цепей безжалостной Москвы.

Как нужно, не веря ничьей пропаганде,
Полжизни, как день, я провёл на веранде,
Где банки варенья и банки компота.
И старый диван точно символ комфорта.

Полжизни, как час, я провёл на веранде,
Где книги Тагора, Флоренского, Ганди
И вечные, неотменимые гости.
Свисают в окно виноградные грозди...

А Нина Краснова всё краше и краше,
И Панжев балакает о "Ералаше",
И Юра читает стихи непростые.
И звёздные ночи. И дни непустые.

А чувства мои и любовь неизменны.
Антоновкой пахнут старинные стены.
И я ничего не желаю другого.
Веранда, любовь и поселок Быково.

Штакетник торчит из травы по старинке.
Напротив заборище — точно стена.
Тропинки Ильинки, дороги Ильинки;
И прудик, и храм… Перспектива ясна.

Моя перспектива — земля и лужайка,
И сосен стремительная высота.
А город оставить нисколько не жалко.
Моя перспектива — надеюсь — проста.

Я жил хорошо — в комфортабельной трешке,
Но все же считаю, что город — злодей.
Моя перспектива — собаки и кошки.
И люди, конечно. Ну как без людей?..

Город не прочь переехать бульдозером
Душу и тело — хоть матом кричи!
Как же спасаться? Малаховским озером,
В коем живые играют ключи.

Чайки, песок, и волна, и мелодия
В сердце моем — я ее уловил.
Здесь сопричастен великой природе я,
Здесь набираюсь живительных сил.

Город — упырь. Бесконечные беды мы
Видим. А здесь эти беды молчат.
…Озеро, зори, которым неведомы
Страхи, что их заколдует закат.

Озеро, зори, кувшинка глазастая
Мне подмигнула — узнала меня.
В этих местах неисхоженных шастая,
Я набираюсь любви и огня.

Нет для отчаянья веских причин,
Жизнь — пусть не самая долгая — длится.
Пес подбегает соседский Лачин,
И подлетает за кормом синица.

Дятел долбит… Смотрит кошка Монро
По телевизору фильм про животных.
Может, и есть где-то в мире добро?
Может, оно в этих стенах добротных?

Это Быково. С которым родство
Я ощущаю и сердцем, и кожей.
Здесь я увидел себя самого —
В день замечательный, зимний, погожий.

Чему-то учит жизнь, и фауна, и флора,
И грядки в СНТ, и маленький парник.
Большая голова синьора-помидора
Мне говорит о том, что помидор велик.

Ну, ладно — не велик, — п о х о ж на человека;
Щекастый и большой, лобастый, как Сократ.
…Земля моя — любовь, моя библиотека;
Мне нравится читать и огород, и сад.

Земля моя — любовь; дом строят огуречки,
И трутень не указ работнице-пчеле.
А если танцевать, то танцевать от печки,
А если помирать — так на родной земле.

Понимаю: если ты не в банде, то карьерных не видать вершин.
Понимаю: сидя на веранде, кругосветку трудно совершить.

Ну и ладно! Ни в какие банды я входить не буду все равно.
Не покинув собственной веранды, я увидел целый мир в окно.

Я в дороге много лет потратил, но открылось чувство дома мне.
Я увидел, как веселый дятел долбит клювом по большой сосне.

Я увидел, как замысловато строят дом атланты-мураши.
В каждом муравьишке друга-брата я увидел в солнечной глуши.

Я увидел взлет цивилизаций огуречных, яблочных, грибных.
И про город позабыл дурацкий, на веранде солнечной притих.