Глава V
«И Он потребует ответа»
«И Он потребует ответа»
«И, опустивший меч на струи,
Он не смежит упорный взор.
Он стережет все поцелуи,
Паденья, клятвы и позор.
И Он потребует ответа,
Подъемля засветлевший меч.
И канет темная комета
В пучины новых темных встреч.»
А. Блок, 1907 г.
Он не смежит упорный взор.
Он стережет все поцелуи,
Паденья, клятвы и позор.
И Он потребует ответа,
Подъемля засветлевший меч.
И канет темная комета
В пучины новых темных встреч.»
А. Блок, 1907 г.
Когда плачут миртом очи
Ты видел ли — как по ножу стекает плоть?
Ты знаешь ли — как плачут миртом очи?
Ты слышал ли: и кровь не превозмочь,
Когда там дышат жаром чьи-то ночи.
А здесь лишь это:
в пальцах нежных стержень-ствол,
И под слезами растекают чернью строки.
И тот же в клеточку, царапинами, пол.
И те же — к Бесконечности — дороги.
Ты знаешь ли — как плачут миртом очи?
Ты слышал ли: и кровь не превозмочь,
Когда там дышат жаром чьи-то ночи.
А здесь лишь это:
в пальцах нежных стержень-ствол,
И под слезами растекают чернью строки.
И тот же в клеточку, царапинами, пол.
И те же — к Бесконечности — дороги.
Декабрь 2003 г., Париж
* * *
Кто кого — загонит скоро в ящик?
Кто над кем — поплачет у доски?
Кто кому — был рог плодоносящий?
Кто в кого — в те бьющие виски?
Ах, оставь, мой милый-ненавистный!
И меня не вспоминай — забудь!
Ты ведь любишь там, где ложе снов провисло.
Я люблю свой крестный в Небо Путь.
Кто над кем — поплачет у доски?
Кто кому — был рог плодоносящий?
Кто в кого — в те бьющие виски?
Ах, оставь, мой милый-ненавистный!
И меня не вспоминай — забудь!
Ты ведь любишь там, где ложе снов провисло.
Я люблю свой крестный в Небо Путь.
Декабрь 2003 г., Париж
Третья Открытка:
«Встретимся там»
«Встретимся там»
Встретимся там: я — ты — другой.
Будешь и ты — летать над землёй —
В страхе безумном: «Где Ад и Рай?!»
Ах, мой безбожный… навеки «Прощай!».
И с высоты неземных облаков:
«Был ты бес-Честен — и сгинул таков.»
Скольких обманывал (женщин!) — не счесть.
Всё покрывал: «Есть мой Долг — моя Честь.»
Только на это ответит другой:
«Вот здесь об этом попробуй и спой.»
Я ж улыбнусь из далёких высот:
«Боль твоя — милый — и здесь не пройдёт.
Там заигрался, обплёлся… Беда!
В пепле бесчестья былого звезда.
В страхе безумном поёт над толпой…
Встретимся здесь… но отнимет другой.»
Будешь и ты — летать над землёй —
В страхе безумном: «Где Ад и Рай?!»
Ах, мой безбожный… навеки «Прощай!».
И с высоты неземных облаков:
«Был ты бес-Честен — и сгинул таков.»
Скольких обманывал (женщин!) — не счесть.
Всё покрывал: «Есть мой Долг — моя Честь.»
Только на это ответит другой:
«Вот здесь об этом попробуй и спой.»
Я ж улыбнусь из далёких высот:
«Боль твоя — милый — и здесь не пройдёт.
Там заигрался, обплёлся… Беда!
В пепле бесчестья былого звезда.
В страхе безумном поёт над толпой…
Встретимся здесь… но отнимет другой.»
13 июня 2004, Париж
Четвёртая Открытка:
«Жизнь без тебя»
«Жизнь без тебя»
Мне нельзя волноваться. Мне нельзя много думать.
Я бываю часто весела… и угрюма —
Оттого, что больше я не слушаю вести.
Оттого, что нет в сердце места мести.
Нет простой любви. Нет простого счастья.
А за ту ли Высь — и себя на части
Ах, не жаль мне было! Да Ему виднее —
Кто из нас двоих здесь и там сильнее.
Мне осталась Жизнь. Без тебя. Не думай!
Ведь найдёшь ещё — ты такую дуру,
Что поить тебя будет вновь годами.
Только знай, мой милый: ты уже не с нами.
Я бываю часто весела… и угрюма —
Оттого, что больше я не слушаю вести.
Оттого, что нет в сердце места мести.
Нет простой любви. Нет простого счастья.
А за ту ли Высь — и себя на части
Ах, не жаль мне было! Да Ему виднее —
Кто из нас двоих здесь и там сильнее.
Мне осталась Жизнь. Без тебя. Не думай!
Ведь найдёшь ещё — ты такую дуру,
Что поить тебя будет вновь годами.
Только знай, мой милый: ты уже не с нами.
29 июня 2004 г., Париж
Пятая Открытка:
«Казнить нельзя помиловать»
«Казнить нельзя помиловать»
Я сегодня была в Люксембурге,
Собирала платанов листы:
Тёплым днём по Европе прогулки…
Да и ты, Милый Друг, не грусти.
А в-вечору вернулась я к Башне:
Завтра День всех великих Святых.
За тебя было стыдно и страшно,
Что живёшь как-то странно — без Них.
Да живи! Мне-то что? Я — в Париже.
Не надейся — уйду: буду Жить!
Что же делать? — Указом то Свыше. —
…Так помиловать? Или казнить?
Собирала платанов листы:
Тёплым днём по Европе прогулки…
Да и ты, Милый Друг, не грусти.
А в-вечору вернулась я к Башне:
Завтра День всех великих Святых.
За тебя было стыдно и страшно,
Что живёшь как-то странно — без Них.
Да живи! Мне-то что? Я — в Париже.
Не надейся — уйду: буду Жить!
Что же делать? — Указом то Свыше. —
…Так помиловать? Или казнить?
31 октября 2004 г., Париж
Шестая Открытка:
«Ангел Зла смеётся»
«Ангел Зла смеётся»
Я поплачу, милый, над твоей могилкой:
Умирает, милый, во-грехе-душа.
Говорят, страшна адовая ссылка:
Ведь душа летает, лишь когда чиста.
И ещё, мой падший, окроплю слезами:
На листе кровавом есть твоя печать.
Ангел Зла смеётся — над троими вами:
Ведь не всё, мой милый, может Бог прощать.
Тот Злодей листочек дал простой на подпись:
«Продаётся Совесть за десяток лет.»
Да уж ты не первый. Да уж то не новость, —
Продаётся ныне даже Белый Свет.
А и что мне, милый, над тобою плакать?
Может, и сама я к Дьяволу пойду:
Так уж этим Роком — в пропасть вместе падать:
Да другой листочек… тоже подпишу.
Умирает, милый, во-грехе-душа.
Говорят, страшна адовая ссылка:
Ведь душа летает, лишь когда чиста.
И ещё, мой падший, окроплю слезами:
На листе кровавом есть твоя печать.
Ангел Зла смеётся — над троими вами:
Ведь не всё, мой милый, может Бог прощать.
Тот Злодей листочек дал простой на подпись:
«Продаётся Совесть за десяток лет.»
Да уж ты не первый. Да уж то не новость, —
Продаётся ныне даже Белый Свет.
А и что мне, милый, над тобою плакать?
Может, и сама я к Дьяволу пойду:
Так уж этим Роком — в пропасть вместе падать:
Да другой листочек… тоже подпишу.
10 ноября 2004 г., Париж
Я конец провижу
Я конец провижу: страшный как Медея.
Я конец провижу: мёртвые глаза.
Я конец провижу: яблоками Змея
Отравилась ночью белая Звезда.
Испугался воли? запредельной страсти?
И продал всю-душу за десяток лет.
Я конец провижу: Роком чёрной пасти
В красную аорту хлынет Белый Свет.
Я конец провижу: мёртвые глаза.
Я конец провижу: яблоками Змея
Отравилась ночью белая Звезда.
Испугался воли? запредельной страсти?
И продал всю-душу за десяток лет.
Я конец провижу: Роком чёрной пасти
В красную аорту хлынет Белый Свет.
12 ноября 2004 г., Париж
Седьмая Открытка:
«Поэт и Доктор»
«Поэт и Доктор»
«Ведь все болезни, милочка, от нервов, от тоски.»
«Натрите лучше, Доктор, мне спиртиком виски.
И расскажите: Правда ли, что скоро не умру?
И тех, неблагородных — троих — переживу.
Ах, не давайте, Доктор, мне снова эту дрянь!
Мне лучшее лекарство — объятья жарких бань
И поцелуи страстных больших снеговиков…»
«Кого-кого?!» «Ах, Доктор! Болезнь моя — Любовь!»
«Вот так диагноз! Милочка, ведь у тебя…» «Пройдёт!»
«Конечно! Но — лечиться! Не то произойдёт
Непоправимый случай! А главное — беречь…»
«Что, Доктор? эти нервы? так чтоб остыла речь?
Ну нет уж! Каблуками пусть кто-то бьёт в живот!
И в том предсмертном пульсе пусть окровавлен рот…»
«Ну и Поэт! Фантазии! Здесь Страсти не в чести.
Пишу рецепт: любовника — и завтра ж — завести!»
«Натрите лучше, Доктор, мне спиртиком виски.
И расскажите: Правда ли, что скоро не умру?
И тех, неблагородных — троих — переживу.
Ах, не давайте, Доктор, мне снова эту дрянь!
Мне лучшее лекарство — объятья жарких бань
И поцелуи страстных больших снеговиков…»
«Кого-кого?!» «Ах, Доктор! Болезнь моя — Любовь!»
«Вот так диагноз! Милочка, ведь у тебя…» «Пройдёт!»
«Конечно! Но — лечиться! Не то произойдёт
Непоправимый случай! А главное — беречь…»
«Что, Доктор? эти нервы? так чтоб остыла речь?
Ну нет уж! Каблуками пусть кто-то бьёт в живот!
И в том предсмертном пульсе пусть окровавлен рот…»
«Ну и Поэт! Фантазии! Здесь Страсти не в чести.
Пишу рецепт: любовника — и завтра ж — завести!»
19 ноября 2004 г., Париж
Прощальная открытка:
«Ты задумал тóрги с Богом»
«Ты задумал тóрги с Богом»
Я — слишком далеко.
Она — всегда под боком.
Ты — слишком высоко
Задумал тóрги с Богом.
Как будто Он — как ты.
Как будто ВЫ — на равных.
Я в шёлке той мечты?
Она поёт забавно?
И выбор был не прост:
Вином тех жертв? — иль соком?
Напиться. — Встань в весь рост!
Ты и тогда под Богом.
В Его Молчанье Знак
Неверный ты читаешь.
Нашептывает Маг:
«Ты без Него всё знаешь.»
Ах, милый! Далеко!
Да в Рим ведёт дорога.
Ты слишком высоко
Задумал тóрги с Богом!
Она — всегда под боком.
Ты — слишком высоко
Задумал тóрги с Богом.
Как будто Он — как ты.
Как будто ВЫ — на равных.
Я в шёлке той мечты?
Она поёт забавно?
И выбор был не прост:
Вином тех жертв? — иль соком?
Напиться. — Встань в весь рост!
Ты и тогда под Богом.
В Его Молчанье Знак
Неверный ты читаешь.
Нашептывает Маг:
«Ты без Него всё знаешь.»
Ах, милый! Далеко!
Да в Рим ведёт дорога.
Ты слишком высоко
Задумал тóрги с Богом!
30 ноября 2004 г., Париж
* * *
Возьми тот белый бриллиант,
Возьми тот дом, шелка и злато,
Возьми всех звёзд вокруг Парад.
А мне — ведь ничего не надо.
Поскольку — н е т о р г у ю с ь я!
Я слишком знаю Слов тех цену.
И всё возьмёт в себя земля:
Алмазы и шампаня пены,
И хитрость лицемерья. Крик —
Страданья всех твоих «поклонниц».
Ты отдавал не той тот Миг!
А после мучил жгут бессонниц.
О, странный (смерти!) однолюб! —
Я помню: был чуть выше ростом:
«Простите, Вас не помню…» (груб!)
«Ну, значит, то не судьбоносно.» —
Сказать хотелось… Тот, другой —
Великий-нежный, нас знакомя,
Не знал в тот Миг, что Час был злой,
Но в сердце жгучая истома,
И так болела голова,
Ведь от того почти кружилась.
Да, знаю — я была права…
С тобою многое здесь сбылось, —
Та явь, похожая на сны.
А, может, был мираж? На свете
Так много женщин: «Ты прильни!»
Но никогда не скажет Леди,
Она лишь… Бриллиант продай.
Настал здесь, милый, Час прощаться.
Ведь тот, кому все-виден Рай —
О, нет, не станет торговаться!
Возьми тот дом, шелка и злато,
Возьми всех звёзд вокруг Парад.
А мне — ведь ничего не надо.
Поскольку — н е т о р г у ю с ь я!
Я слишком знаю Слов тех цену.
И всё возьмёт в себя земля:
Алмазы и шампаня пены,
И хитрость лицемерья. Крик —
Страданья всех твоих «поклонниц».
Ты отдавал не той тот Миг!
А после мучил жгут бессонниц.
О, странный (смерти!) однолюб! —
Я помню: был чуть выше ростом:
«Простите, Вас не помню…» (груб!)
«Ну, значит, то не судьбоносно.» —
Сказать хотелось… Тот, другой —
Великий-нежный, нас знакомя,
Не знал в тот Миг, что Час был злой,
Но в сердце жгучая истома,
И так болела голова,
Ведь от того почти кружилась.
Да, знаю — я была права…
С тобою многое здесь сбылось, —
Та явь, похожая на сны.
А, может, был мираж? На свете
Так много женщин: «Ты прильни!»
Но никогда не скажет Леди,
Она лишь… Бриллиант продай.
Настал здесь, милый, Час прощаться.
Ведь тот, кому все-виден Рай —
О, нет, не станет торговаться!
Январь 2005г., Париж,
Редактирование июль 2023, Париж
Редактирование июль 2023, Париж
Забывая последний невиданный всплеск
Забывая последний невиданный всплеск… —
Что в нём было?
Провал?
Нищета?
Или блеск?
Ты в том блеске! —
И я в том
провале всей боли…
Я — в пустыне.
А ты —
всею жаждой
утóлен.
И зачем та Россия?! И скорбь тех Эпох?!
И к чему на кресте окровавленный Бог?!
Здесь ведь ЛУЧШЕ —
в забытом Всевышним алькове. —
Я писала стихи —
всею болью —
на крóви
Своей собственной —
знай! —
не твоей!
не чужой!
Ты хоть часть этой чакры закрытой
открой! —
Ах, открыть бы!
Да поры
тем шёлком
забиты!
Но пути —
обращением к Выси —
изжиты. —
И писал кто-то Страсти Руси на крови,
Так чтоб помнил Мир голос
в-безмерье-Любви!
Что в нём было?
Провал?
Нищета?
Или блеск?
Ты в том блеске! —
И я в том
провале всей боли…
Я — в пустыне.
А ты —
всею жаждой
утóлен.
И зачем та Россия?! И скорбь тех Эпох?!
И к чему на кресте окровавленный Бог?!
Здесь ведь ЛУЧШЕ —
в забытом Всевышним алькове. —
Я писала стихи —
всею болью —
на крóви
Своей собственной —
знай! —
не твоей!
не чужой!
Ты хоть часть этой чакры закрытой
открой! —
Ах, открыть бы!
Да поры
тем шёлком
забиты!
Но пути —
обращением к Выси —
изжиты. —
И писал кто-то Страсти Руси на крови,
Так чтоб помнил Мир голос
в-безмерье-Любви!
Январь 2005 г., Париж,
Редактирование июль 2023 г., Париж
Редактирование июль 2023 г., Париж
И говоришь опять «Прости!»
Опять звонки, опять: «Прости!»
Опять признания в любви…
Опять… О, сколько можно, милый?!
Не я ли больше всех любила?
О, ты мучитель. Что ж ты хочешь?
Железный занавес — то ложе.
Не мучь — смертельной Страстью снова.
Ведь знаешь: я на всё готова.
«Оставь меня!» — кричу в слезах.
Бросаю трубку — грудью «Ах!»
Опять врезаюсь — кровью — в Слово.
И рву ногтями те обновы…
Но голос всё в ушах стоит,
Где, между строк: «Она — простит!»
И в том молчанье: «Верь всем снам!
Тебя — другому н е о т д а м!»
И вот опять звонок… «Послушай!
Я позабыла свет той груши!
Я ЖИТЬ хочу! Я…» Вновь гудок…
И по груди — горящий ток.
И всё бежит — по жилам — снова.
И рвётся красная обнова!
О, ты — мучитель, жизнь-и-смерть!
Тебя мне больше не согреть
Всей восходящей страстью-жгутом.
Но снова на груди — два пуда:
«Оставь меня!» — иль — «Вновь приди!»
И снова слышу в ночь: «Прости!»
И то, неведомо другое:
«Я от людей теперь не скрою!»
«Молчи!» — Но снова в грудь — гудок…
И Кто-то Видит — Многоок.
И вновь Молчит (и Возрождает?).
О, кто об этой боли знает
Здесь? «Я прошу тебя — з-з-забудь!»
Но стонет жаждою всей грудь
Твоя… Я слышу жар-дыханье!
И входишь в эти сны, сжиманье
Руки, где уступает Сан.
И слышу снова:
«НЕ ОТДАМ!»
Опять признания в любви…
Опять… О, сколько можно, милый?!
Не я ли больше всех любила?
О, ты мучитель. Что ж ты хочешь?
Железный занавес — то ложе.
Не мучь — смертельной Страстью снова.
Ведь знаешь: я на всё готова.
«Оставь меня!» — кричу в слезах.
Бросаю трубку — грудью «Ах!»
Опять врезаюсь — кровью — в Слово.
И рву ногтями те обновы…
Но голос всё в ушах стоит,
Где, между строк: «Она — простит!»
И в том молчанье: «Верь всем снам!
Тебя — другому н е о т д а м!»
И вот опять звонок… «Послушай!
Я позабыла свет той груши!
Я ЖИТЬ хочу! Я…» Вновь гудок…
И по груди — горящий ток.
И всё бежит — по жилам — снова.
И рвётся красная обнова!
О, ты — мучитель, жизнь-и-смерть!
Тебя мне больше не согреть
Всей восходящей страстью-жгутом.
Но снова на груди — два пуда:
«Оставь меня!» — иль — «Вновь приди!»
И снова слышу в ночь: «Прости!»
И то, неведомо другое:
«Я от людей теперь не скрою!»
«Молчи!» — Но снова в грудь — гудок…
И Кто-то Видит — Многоок.
И вновь Молчит (и Возрождает?).
О, кто об этой боли знает
Здесь? «Я прошу тебя — з-з-забудь!»
Но стонет жаждою всей грудь
Твоя… Я слышу жар-дыханье!
И входишь в эти сны, сжиманье
Руки, где уступает Сан.
И слышу снова:
«НЕ ОТДАМ!»
Январь 2005 г., Париж
Любви воссозданная сказка
Любви рассказанная сказка.
Не я ему, он строил глазки.
А то, в миг странный — тет-а-тет,
Вдруг шёл на «Вы» — спиною — в «Нет!».
И зная «Да!» — ведь без сомненья
Творил — печали прегрешенья.
Да знаю «Нет.»: хотел — не мог.
И оттого в тоске той слёг
Глубинной — солнечной — подлунной…
И что здесь происходит? В сумме:
Честь и Бесчестье, «Да!» и «Нет!»,
И снова — Ложь, и снова — Свет, —
Любви воссозданная сказка.
Смеяться буду — без опаски
В тот День Последний-Первый — «Да!»,
В котором — умерла Звезда.
Так просто, растворился свет,
А с ним «Прощай!» и «Да!», и «Нет!».
Из сердца ты уже уволен.
Забудь меня.
Лети — на волю!
Не я ему, он строил глазки.
А то, в миг странный — тет-а-тет,
Вдруг шёл на «Вы» — спиною — в «Нет!».
И зная «Да!» — ведь без сомненья
Творил — печали прегрешенья.
Да знаю «Нет.»: хотел — не мог.
И оттого в тоске той слёг
Глубинной — солнечной — подлунной…
И что здесь происходит? В сумме:
Честь и Бесчестье, «Да!» и «Нет!»,
И снова — Ложь, и снова — Свет, —
Любви воссозданная сказка.
Смеяться буду — без опаски
В тот День Последний-Первый — «Да!»,
В котором — умерла Звезда.
Так просто, растворился свет,
А с ним «Прощай!» и «Да!», и «Нет!».
Из сердца ты уже уволен.
Забудь меня.
Лети — на волю!
Январь 2005 г., Париж