Наталья МОРСОВА

ВЕСНА В БЕРЕНДЕЕВОМ ЦАРСТВЕ
Деревушка Берендеевка, окруженная плотными лесами, озерами и вязкими болотами, встретила нас неторопливым спокойствием. Живут здесь, испокон веков, люди мирные, приветливые, в согласии с природой. Обособленность сохранила самобытный их уклад жизни. Нечасто старики выбираются в города. Летом приезжают дети да внучата — по хозяйству старикам подсобить, о здоровье расспросить. Да вдохнуть полной грудью свежий дух хвойных лесов, причаститься к истокам земли глотком воды родниковой.
Пока весна силенок не набрала, пока дороги морозцем прихвачены, приехали мы проведать стариков наших. А по осени и весне дорога раскиснет так, что едва доберешься. Все здесь есть: земля добрая, леса, богатые зверем и птицей, травы — корешки лечебные, а озеро Берендеево рыбой богатое. Вот и живут здешние люди по-старинке, по правилам «Велесовой книги».
Где оно, это озеро Берендеево? Надо сыскать его. Старики сказывают: «Кто заплутает в непролазных дебрях, кто в вязкую трясину угодит, кто со мшистой горы скользнет, чуть жив останется. Пойдешь лесом глухим, а там леший кружится, в гиблые места заманивает, в болотину затягивает». Долго толковали деды, пугали нас, лукавили, отговаривали Берендеево озеро искать, — места-де заколдованные, не надежные. Уж больно не хотели старожилы открывать нам потаенные тропки.
Захотелось нам окунуться в заветную тайну древних русов, погрузиться в мир старины далекой, встретиться со сказочными существами во владениях царя Берендея. Эх, была–не-была! Заинтригованные дедовскими рассказами, выспросили мы потаенные стежки-дорожки к закоулкам Берендеевским. Идти придется через поля, густой хвойник, присыпанный рыхлым снегом, потом по горбатому хребту, по гранитной спине до галечной морены — осыпи. С нее все царство и видать. Потом спуститься в низину заболоченную — корбу, обойти вязкую болотину, а там за плотным ольшаником да раскидистым ивняком и будет озеро Берендеевское.
Рюкзаки большие собрали, провизии набрали, будь здоров, — кто знает, сколько тамошний леший куролесить будет? Ночью неугомонный старичок-Морозовичок замуровал мхи бархатные — нарядил в шубки инея, цыкнул на птах: те и присмирели до рассвета.
Затемно, когда зоревые блики едва потягивались ото сна, а деревенька глухая грезила снами сладкими, покинули мы жарко натопленную избу с горячими пирогами и отправились сквозь звонкую тишь спящего мира искать Берендеево царство. Холодное мерцание Веги, хруст льдинок, прохлада раннего утра вмиг смахнули ночную дрему. Когда дневное светило показало свой ослепительный лик, были мы уже на лесной поляне, где особняком высилась старенькая береза. Одинокая «старушка», облепленная надоедливыми трутовиками и грачиными гнездами будто вглядывалась в путников, — уж очень хотелось поведать историю былой юности.
Сырым туманом встретил нас густой хвойник. Вот оно — Берендеево царство! Здороваемся с его обитателями, продираясь сквозь плотную рать еловых лап. Далеко позади в оранжевых лучах купается селение наше со старенькими избами. А березка статная молодо румянится снежной бахромой.
Вот и еловая корба, окутанная непроницаемой мглой. Свет небесный не проникнет сюда даже днем. Болотная жижа и зимой не мерзнет, а сейчас так и вовсе трясина непролазная. Болотина вязкая пучится топляками да кочкарниками горбатыми, лохматыми сучьями топорщится. Глубоко мы забрались в Берендеевы владения, похоже, с дороги сбились. Чу, с низины жуткое бульканье слышится, будто трясину кто баламутит, не то и в самом деле кикиморы коварные проказничают, путников на хлипкие кочки заманивают? Глянь, из жижи выворотень корявый вынырнул, корнями крючковатыми растопырился — не иначе леший куражится. Да, в дремучих лесах и в самом деле поверишь в дедовы сказки!
Пробрались сквозь мрачный ельник и вязкую болотину, а леший то и дело ухает и корявыми сучьями за руки цепляет. Вдруг барсук, откуда ни возьмись, ловко прыгает с валежины на кочку, с кочки на валежник. А мы чем хуже? По хлипким топлякам, от валуна к валуну, — так и выбрались.
И открылось нам озеро Берендеево! Озерко в шубке ноздреватого льда уютное вписалось в лесную глушь. Стройные берега его густо поросли хвойником, сосняком да ивами плакучими. В низине густой ратью рыжий тростник выстроился: шуршит, перешептывается, потаенные омутки скрывает. На том берегу — роща березовая, светлая, нарядная, как невеста на выданье, зачарованно любуется своим отражением в размытых заберегах. Из уремы пойменной верткой змейкой бежит речушка лесная; размыла шустрая говорушка промоину в оплоте замороженном, журчит, каждой капелькой звенит: «Это я речка пришла, свежей водицы тебе принесла!» А озеро несговорчивое кряхтит, льдинами тужится, а раздеться не торопится: «Не спеши, водица талая, погоди до времени. Вот тебе устье малое да забереги рыхлые. Резвись, молодица, здесь покуда».
Чудно разукрасила края здешние весна светлоликая, да так, что глаз радуется и душа поет. Птичий щебет оглашает неодетые леса райской песнею. Со скал гранитных, недавно снегами спеленутых, мчится поток звонких вод неудержимых. Из каменных расщелин в озерную пучину льется водопад гремучий. А небо взметнулось высоко-далеко, и не видать ему конца-края. И спешат, торопятся по синеглазой выси кораблики белокрылых облаков. Летят легко и свободно Велесовы стада, зачарованно поглядывая с небес на ладную землю Берендееву. Ах, ладушка-весна, до чего ж ты хороша!
К вечеру похолодало, греемся у жаркого костра. Сумеречные тени оживают видениями, шуршат в ледяной шуге топляки корявые, крючковатыми корнями льдины цепляют. И чудится, будто живут тут берегини зеленоокие да плещутся русалии бледноликие. Тишину охраняет утес гранитный — суровый страж сих безлюдных мест; молча взирает великан на извечную борьбу времен года. В молчании этом покой и величие первозданного мира, мудрость веков и сокровенная тайна старины далекой.
Пока весна силенок не набрала, пока дороги морозцем прихвачены, приехали мы проведать стариков наших. А по осени и весне дорога раскиснет так, что едва доберешься. Все здесь есть: земля добрая, леса, богатые зверем и птицей, травы — корешки лечебные, а озеро Берендеево рыбой богатое. Вот и живут здешние люди по-старинке, по правилам «Велесовой книги».
Где оно, это озеро Берендеево? Надо сыскать его. Старики сказывают: «Кто заплутает в непролазных дебрях, кто в вязкую трясину угодит, кто со мшистой горы скользнет, чуть жив останется. Пойдешь лесом глухим, а там леший кружится, в гиблые места заманивает, в болотину затягивает». Долго толковали деды, пугали нас, лукавили, отговаривали Берендеево озеро искать, — места-де заколдованные, не надежные. Уж больно не хотели старожилы открывать нам потаенные тропки.
Захотелось нам окунуться в заветную тайну древних русов, погрузиться в мир старины далекой, встретиться со сказочными существами во владениях царя Берендея. Эх, была–не-была! Заинтригованные дедовскими рассказами, выспросили мы потаенные стежки-дорожки к закоулкам Берендеевским. Идти придется через поля, густой хвойник, присыпанный рыхлым снегом, потом по горбатому хребту, по гранитной спине до галечной морены — осыпи. С нее все царство и видать. Потом спуститься в низину заболоченную — корбу, обойти вязкую болотину, а там за плотным ольшаником да раскидистым ивняком и будет озеро Берендеевское.
Рюкзаки большие собрали, провизии набрали, будь здоров, — кто знает, сколько тамошний леший куролесить будет? Ночью неугомонный старичок-Морозовичок замуровал мхи бархатные — нарядил в шубки инея, цыкнул на птах: те и присмирели до рассвета.
Затемно, когда зоревые блики едва потягивались ото сна, а деревенька глухая грезила снами сладкими, покинули мы жарко натопленную избу с горячими пирогами и отправились сквозь звонкую тишь спящего мира искать Берендеево царство. Холодное мерцание Веги, хруст льдинок, прохлада раннего утра вмиг смахнули ночную дрему. Когда дневное светило показало свой ослепительный лик, были мы уже на лесной поляне, где особняком высилась старенькая береза. Одинокая «старушка», облепленная надоедливыми трутовиками и грачиными гнездами будто вглядывалась в путников, — уж очень хотелось поведать историю былой юности.
Сырым туманом встретил нас густой хвойник. Вот оно — Берендеево царство! Здороваемся с его обитателями, продираясь сквозь плотную рать еловых лап. Далеко позади в оранжевых лучах купается селение наше со старенькими избами. А березка статная молодо румянится снежной бахромой.
Вот и еловая корба, окутанная непроницаемой мглой. Свет небесный не проникнет сюда даже днем. Болотная жижа и зимой не мерзнет, а сейчас так и вовсе трясина непролазная. Болотина вязкая пучится топляками да кочкарниками горбатыми, лохматыми сучьями топорщится. Глубоко мы забрались в Берендеевы владения, похоже, с дороги сбились. Чу, с низины жуткое бульканье слышится, будто трясину кто баламутит, не то и в самом деле кикиморы коварные проказничают, путников на хлипкие кочки заманивают? Глянь, из жижи выворотень корявый вынырнул, корнями крючковатыми растопырился — не иначе леший куражится. Да, в дремучих лесах и в самом деле поверишь в дедовы сказки!
Пробрались сквозь мрачный ельник и вязкую болотину, а леший то и дело ухает и корявыми сучьями за руки цепляет. Вдруг барсук, откуда ни возьмись, ловко прыгает с валежины на кочку, с кочки на валежник. А мы чем хуже? По хлипким топлякам, от валуна к валуну, — так и выбрались.
И открылось нам озеро Берендеево! Озерко в шубке ноздреватого льда уютное вписалось в лесную глушь. Стройные берега его густо поросли хвойником, сосняком да ивами плакучими. В низине густой ратью рыжий тростник выстроился: шуршит, перешептывается, потаенные омутки скрывает. На том берегу — роща березовая, светлая, нарядная, как невеста на выданье, зачарованно любуется своим отражением в размытых заберегах. Из уремы пойменной верткой змейкой бежит речушка лесная; размыла шустрая говорушка промоину в оплоте замороженном, журчит, каждой капелькой звенит: «Это я речка пришла, свежей водицы тебе принесла!» А озеро несговорчивое кряхтит, льдинами тужится, а раздеться не торопится: «Не спеши, водица талая, погоди до времени. Вот тебе устье малое да забереги рыхлые. Резвись, молодица, здесь покуда».
Чудно разукрасила края здешние весна светлоликая, да так, что глаз радуется и душа поет. Птичий щебет оглашает неодетые леса райской песнею. Со скал гранитных, недавно снегами спеленутых, мчится поток звонких вод неудержимых. Из каменных расщелин в озерную пучину льется водопад гремучий. А небо взметнулось высоко-далеко, и не видать ему конца-края. И спешат, торопятся по синеглазой выси кораблики белокрылых облаков. Летят легко и свободно Велесовы стада, зачарованно поглядывая с небес на ладную землю Берендееву. Ах, ладушка-весна, до чего ж ты хороша!
К вечеру похолодало, греемся у жаркого костра. Сумеречные тени оживают видениями, шуршат в ледяной шуге топляки корявые, крючковатыми корнями льдины цепляют. И чудится, будто живут тут берегини зеленоокие да плещутся русалии бледноликие. Тишину охраняет утес гранитный — суровый страж сих безлюдных мест; молча взирает великан на извечную борьбу времен года. В молчании этом покой и величие первозданного мира, мудрость веков и сокровенная тайна старины далекой.