Мы сидели так близко, так рядом,
Говоря, в основном, ни о чем
И скорее общаясь лишь взглядом
И плечом задевая плечо.

Ни о чем… Вот проходит полгода…
Ничего… ни к чему… и теперь
Возвращаюсь с альпийской свободы
К Вам опять я в открытую дверь.

В комнате кроме меня
Только табачный дым.
Снова одна...
Снова не с ним...

Не с кем?
Сложный вопрос: мне самой
Вряд ли ответить.
Кто же со мной?
На столе — Гегель.

Мне говорит: "трудно биться.
Вернись
В свою субъективность...
Не плачь:
Ты есть что-то, что вынесет все…"
Снова в памяти чье-то лицо.
Чье — не важно.
"Будь собой,
Он, возможно, станет твой."

Он? Кто — не важно,
Желтый томик
Кричит свое:
"Будь как стоик!
Верь в себя, пиво пройдет:
Знаешь ты все наперед,
Знаешь: школа почти позади,
Ты добьешься, ты на пути."
Он не молчит — ждет,
Хоть ни с места,
Все равно вы будете вместе.
Ты своего в жизни добьешься,
Хоть пьяным смехом сейчас смеешься,
Хоть ярко-красные губы, как кровь
К сигарете тянутся вновь.

Все пройдет, улетит, как дым…
Нам не вечно же быть одним,
Нам не вечно страдать: постой,
Ты же знаешь, он будет твой.

В ритме чуждого танца забудь
Все, что было — оно не суть,
Все — лишь школа,
Пойми без лести:
Он ждет, вы будете вместе!"

Через жалюзи светит луна,
Обрамленная кружевом веток,
Над горами висит тишина,
И в реке утонул лунный слепок.

По столу разбросало листы
Свежим ветром, внезапно проникшим,
И занесшим пустые мечты,
И бокал со стола уронившим.

Мне шептал он про чью-то любовь,
Он аккордом рванул, что есть силы,
Вдруг окно, что закрыть позабыла,
Отирая с руки своей кровь.

Наши чувства — зови — не зови,
Как осколки бокала в крови.

Бирюзовое небо — все спит,
Иней, иней на ветках застывших,
Как алмазная россыпь, лежит.

Розоватый восход через горы
Пробивается: скоро рассвет,
Но пока здесь царит только холод
И таинственный мраморный свет.

Словно пальцы, застывшие ветки,
И в серебряной мягкой траве
Проступают следы, словно слепки,
Из веков пробиваясь ко мне.

И в молчаньи застывшие горы,
И органный гудящий рассвет,
И пещеры, где прячутся тролли
(впрочем, троллей, наверное, нет).

И волшебное зеркало пруда,
И заросшее льдом колесо —
Все молчит в ожидании чуда,
Затаившись в тумане лесов.

Я знаю, что на полную луну
Вы смотрите — и в эту же минуту
Во мне и в Вас заденет ту струну
Полночный свет... уйду ли я к кому-то?

Текущий через жалюзи ко мне
Небесный блеск готической планеты
Дает понять… но верить ли луне,
Как верили безумные поэты?

Что мне дороже: зимняя страна
С уютными окошками под крышей,
Иль то, что там? Скажи, скажи, луна!
Луна молчит: она меня не слышит.

Я чувствую, что в этот самый миг
Вы смотрите, как я, на это чудо,
На большеглазый бледный лунный лик —
За много верст мне шепчете оттуда.

Вы шепчете, что я не поняла —
Из строчки той, что я не оценила,
Но Вам ли знать, что чувствовала я,
И Вам ли знать, как сильно я любила?

Облокотилась об окно,
Гляжу на ночи черноту
И на одну шепчу звезду,
Что я люблю лишь одного.

Она сверкает, как бриллиант,
Во тьме предвестница зари,
Увы: зови — иль не зови —
И звать нельзя, ведь он...

Кто будет рад такой любви?

И словно в лабиринте сна,
И как в горячечном бреду,
Ищу замену — не найду
Бегу в проход, а там — стена.

И видя взгляд влюбленных глаз,
Тянусь, как бабочка к свече,
Но мрак встает в моей душе,
Опять, опять я вижу Вас.

И тайна, тайна каждый раз,
Когда прижмет меня к груди
Друг, весь исполненный любви,
Могу ль грешить я против Вас?

И вот прошло так много лет,
Все изменилось — и судьба
Мне говорит:
"Смотри, поэт: не зря в мечтах
                                       прошла борьба!"

Но сколько, сколько утекло!
Да, путь открыт, но что мне в том?
Зачем мечтать, ведь то ушло —
И все мечты лишь о другом.

Эти странные ветви во мраке сознанья
Шелестят, как страницы —
                                         пиши, не пиши —
Опустилась рука, разлетелись мечтанья,
Бросив темные стекла разбитой души.

И на каждом из них,
                      как насмешка над жизнью,
Выплывает изогнутый в смехе абрис,
Я кидаюсь на стену — но нет уже смысла
Бить на мелкие искры — и тысячи лиц,

Чтоб умножить страданье...
"Ищу человека", но, увы,
Не найти, не нашла, не найду

И наивна мечта,
И наивно познанье
И зачем? Все зачем?
Что уйти? Ни за что не уйду.

Полузвуки и полутона
Переходят в цвета и звуки,
Словно падает с глаз пелена,
От оков избавляются руки.

Перекресток, и лунная ночь,
И четыре пути — о скитанье!
Прочь от плоскости, в радугу прочь
К неизвестной загадочной тайне

И спадет пелена до конца,
И откроются чудные ноты
И черты дорогого лица...
Подскажи мне, откуда и кто ты?

Сильней гудит струна натянутого нерва,
И слезы рвутся в дождь,
Как ветер рвется в плач.
Не чуток музыкант,
                         не жалко инструмента,
Который никогда не переносит фальшь.

Как больно от людей,
                            от их прикосновений,
Что в музыку души вторгаются толпой,
Как страшен диссонанс
                        мучительных мгновений,
Язвительных обид и сплетен за спиной.

И вот уже в лицо несутся оскорбленья...
Скажи, зачем нам мир,
                              в котором все не так?
Не лучше ль утонуть в стихии наваждений,
В сиреневом саду,
                        в мечтаньях,
                                           грезах, снах?

Пыль алмазная рассыпается...
Чьи алмазы? — Вас не касается.
Я толкаю, что мне протянуто,
Как гримаса, улыбка стянута.

Что колечки, цветочки-розочки?
Не стоять вам со мной на досочке!
Комплименты да взгляды страстные —
Что мне ваши слова бессвязные?

Что мне ваши прогулки вечером,
Не звоните: звонки мне незачем.
Где же он, тот о ком мечтается?
Не узнать вам — вас не касается.

Все неясно, и контуры смылись
В голове моей  нынче больной,
Все, что было со мной, испарилось
За какой-то туманной стеной.

Будто сны, вспоминаю событья
И как будто бы я и не я,
Как из зала смотрю, словно зритель,
На чужую, другую себя.

Перемене в душе содрогаясь,
Понимаю, что, может, потом
Я немного опять поменяюсь
И об этом лишь вспомню с трудом

Снова... Не верю, но сердце стучит.
Что отвернуться — душа-то кричит,
Что мой побег, как не сказочный плен,
И возвращенье — прекрасный удел.

Снова пишу те же строки, склонясь,
Снова — уже от себя не таясь
Я возвращаюсь — от Вас не сбежать,
Я возвращаюсь — чтоб снова мечтать.

Я знала — здесь все мне чуждо,
Но вечно гонящий рок
Приводит куда не нужно:
Не к месту, не к тем, и не в срок.

Казалось — совсем недолго
Качусь по ступенькам вниз,
А злые глаза, как иголки,
Сверлят и кричат — катись.

Все дальше — и все темнее,
Летя из глубин культур,
Я снова теряю стремя,
И снова иду в аллюр.

И вот из черной воронки
На свет бирюзовых ключей
Я вновь вылетаю, как пробка,
В прозрачность дневных лучей.

И снова кидаюсь в науку,
И снова ищу мечту,
И вновь ко мне тянутся руки,
Швыряя затем в пустоту.

Как понять, что жизнь — мираж?
Ты бросаешь измеренья,
                      что окутаны во время,
Зная, что страданья — блажь

Темный вихрь людских деяний,
Разорвав вселенной ткань,
Все впитав: и Инь, и Ян,
Стал основой мирозданья.

Закружив в тягучей мгле,
Разделившись в черной боли:
Это жизнь, реальность, воля
Варится сама в себе.

И в мучительных страданьях,
Чтоб продолжить тот порыв,
Свой сметает негатив
В вечном самопожираньи.

Мне снился сон, где я тебя убила
В моей стране, где царствует мороз,
В стране, где лед, где в холоде нет слез,
В таинственном и сумеречном мире.

На берегу у моря между скал,
Где сумрак дна изрыгнула пучина,
Где ледяной бушует ураган,
На скалах выбивающий морщины.

Где места нет для мира твоего
Из красочных цветов и ароматов,
Где нет тепла и света —
Ничего, помимо темно-красного заката.

И крови, что струилась горяча
По лезвию японского меча.

Снова по кругу проводит судьба,
Что-то не так повернулось — и вновь
Хрустнула в тех же ладонях любовь,
Так же в груди коченеют слова.

Так же в коричневых мертвых глазах
Нет ни души, ни волнений,  ни чувств,
Та же с обрыва толкает рука,
Все по сценарию, все наизусть

Стоп — это пройдено было давно
Так же какое-то время назад
Гоблин как будто пытался понять
То, что ему осознать не дано.

Даже Пер Гюнт был прощен и спасен,
Только твою не затронуть вовек
Тролличью душу — ни ночью, ни днем
В ней не проснется, увы, человек.

Пролетела комета —
Пустой небосклон, озаряемый мертвенным светом,
И гнетущая тьма — все, что в мире пустом
Мне способно на  крик мой ответить.

Есть ли смысл в этих звуках,
                                           и нужен ли звук?
Тишина может выразить лучше,
В тишине надрывается тот, кому Мунк
Вопль вложил, разрывающий душу.

Экзистенция — так в пустоте и в слезах,
Вырываясь из мрака и смрада
Окунаешься в тот всеобъемлющий страх,
Чему имя — испанское "Nada*".

Выживай, как ты решил,
Как, по-твоему и надо.
Тем, кто высоко парил,
Слишком больно низко падать.

Нелюбовь, увы, сильней
Бьет, чем ненависть, но что же —
Жаль, что ты любить не можешь,
Хорошо, что мне вольней!

Снова тучи над проливом,
Снова ветер, грусть, мороз.
И шагая торопливо
Он шептал себе под нос.

Застегнув сюртук повыше
И свернув на променад,
С каждым шагом шел все тише,
Вспоминая боль утрат.

Всплыл вопрос, терзавший душу
Много лет, уже давно:
"Или-Или" — выбор нужен?
"Или-Или" — все равно?

И кольцо с крестом на пальце —
Знак потерянной любви,
Говорило: "Были шансы,
Выбор твой — теперь иди".

Вдалеке мелькнуло платье:
Снова встреч не избежать,
Повторенье — мне не знать ли?
Все случается опять.

Мой герой, моя частица,
Пусть создав я гнал его.
Но  во сне мне будет сниться
"Или-или: все равно!"

Боль  гасит мутное сознание,
Кидая жизнь в мираж теней,
Стоишь, но только изваянием
Своей души, что нет мрачней.

Жизнь стала сном, надежда канула,
Кошмар накрыл и тянет прочь,
А в тихом сумраке отчаяния
Подкралась и настала ночь.

Ночь длилась год,
Мир жил по-прежнему,
И лишь в глазах остался мрак,
А на столе  сменялись мрачные
Манн, Шопенгауэр, Ремарк.

Пусть  год пропал в пустых  сомнениях,
Пусть  отвернулся лучший друг
Я выйду из другого измерения,
Я попаду в обычный жизни круг.

Я вновь вернусь в свой мир чарующий.
В холодный мир моей души.
В мир фьордов, льдов, ундин тоскующих,
и скал в мерцающей тиши.

В черноте, уходящей ввысь,
В вечном мраке немых небес
Обнимает Вселенную Мысль
Темным шлейфом тугих колец.

Пустота до отказа полна,
Тишина никогда не молчит,
Эта Музыка  нам не слышна,
Космос с нами не говорит.

Млечный путь освещен во тьме,
И ступает на этот Путь,
И идет неслышно ко мне
Через Космос и Вечность Суть.

Туманный город, переулок,
Загадочная полуявь…
И тайна в темных закоулках
Как будто тянет за рукав.

Проснись, смотри: вокруг витрины,
Сверкают, разрезая ночь,
А в них безумные картины,
Что заставляют рваться прочь…

Я, как во сне, теку по склону
С волшебной призрачной рекой,
Окутанной хрустальным звоном
И мягкой дымкой дождевой.

Меня преследуют виденья
И гипнотический покой
В витринах запертых творений
И страшный Мунка крик немой.

Я рвусь наверх из-под магнита
Кошмарных улочек, но вот
Меня хватает маг с палитрой
И молча в свой дворец ведет…