Роман Ильи Муромцева рискует наделать много шума у читающей публики. Пикантные моменты, которых в романе предостаточно, безусловно, привлекут как неискушенного читателя, так и того, кто может прокомментировать прочитанное словами: «Чего я там не видел!». Очень откровенная книга. Дизайн обложки будет помечен знаком 18+, и это обстоятельство — предмет для острых читательских дискуссий. Позволительно ли открывать подробности интимной жизни? Делает ли это честь мужчине? А как вам такое признание главного героя: «Я начал вслух рассматривать различные варианты, не желая прямо сейчас принимать решение. Откровенно говоря, мне казалось, я смогу удержаться на двух стульях: жить в комфортной среде у А., сбегая к Б.»?
Хочется отметить смелость автора, рискнувшего показать своего героя во всей полноте его характера, в том числе с «непристойными» мыслями и тайными желаниями. Могу предположить, что основная целевая аудитория автора — это интеллигентные мужчины. Чрезмерная сосредоточенность на том, чтобы соответствовать традиционному имиджу «хорошего и правильного» лишает их спонтанности, дерзости, а вместе с утратами этих качеств тает и мужское обаяние. Герой Ильи Муромцева, напротив, не спешит себя нести как образец для подражания. Он живой человек, со своими достоинствами и недостатками. Он как будто списан с соседского юноши: живет не в столице, его мама три раза выходила замуж и разводилась, а сам молодой человек, будучи студентом, вынужден подрабатывать охранником и трудиться в библиотеке на полставки, чтобы купить любимой девушке колечко. А девушка ему попалась капризная: «Она закатила скандал: кольцо слишком скромное, таким не радуют, а только обижают. И оно оказалось на полразмера больше. О. не понравилась и „дурацкая коробочка”. И вообще, она хочет домой и не будет ничего заказывать». Хочется оправдать и автора, и его персонаж: да ладно, подумаешь, секс, мы что, не были молодыми?.. Тем более, что парень к своей девушке относится гораздо лучше, чем она к нему: «Мне самому не верилось, что мы столько времени вместе. Я уже привык к ее эгоцентричному поведению, потому что любил ее. И знал, что она меня ценит. Я пытался выполнять любые ее капризы».
Любое табу означает, что тема считается негативной, не стоящей рассмотрения. В этом плане интерес автора к «низменному» стоит рассматривать как свободу от условного. В то же время свобода художественного самовыражения требует от писателя владения словом. Здесь и встает вопрос: существуют ли какие-либо рамки, есть ли пределы откровенности? Если описывать «это», то рассыпаться в эвфемизмах или употреблять матерные словечки? Мне кажется, глагол «долбить», употребляемый отнюдь не в значении «прорезывать долотом, делать дыру, наставляя резец, колотя по нему и выковыривая щепу», снижает эстетическую ценность текста, но показывает читателю живую жизнь, которую невозможно «причесать». А живущие в общежитии полуголодные студенты вряд ли проводят свободное время за чтением Гомера… Это история не столько о сексуальных приключениях, сколько о психологии и о разных проявлениях человеческой натуры. Живет себе мужчина, взрослеет. Учится в школе. Поступает в институт. Работает. Профессионально растет. Не в вакууме же он все это время находится? Конечно, его окружают разные женщины, и с теми, кто попадает в его поле зрения, выстраиваются разные отношения: от платонических до… скажем так, порицаемых обществом, как, например, сцена, в которой герой Муромцева вызывает проститутку. Кстати, совершает парень сие аморальное деяние не из чистой похоти. Поступку предшествует предыстория, в некоторой степени оправдывающая будущего юриста…
Этот роман очень непрост. Во-первых, в современной литературе грань между эротикой и порно почти размыта. Для людей слаборазвитых, примитивных это просто праздник. Какие там чувства, ухаживания!.. Добиваться и брать свое! Мы же взрослые люди… Для натур достаточно «высокоуровневых» подобное неприемлемо: иной раз у читателя возникает ощущение, будто он подглядывает в замочную скважину. А во-вторых, за каждое слово писатель несет ответственность. К счастью, в этой истории нет описания сексуальных девиаций, запрещенных действующим российским законодательством. Герой Муромцева в меру грешен и честен с нами, что вызывает у нас и доверие, и любопытство: чем же в итоге кончится это саморазоблачительное повествование?..
Любовь центрального персонажа к кинематографу вызывает уважение читателя. Эта искренняя, самозабвенная увлеченность показана нам неспроста. Самые успешные фильмы, как правило, попадают в «болевые точки» массового зрителя. Также в кинолентах мы можем видеть отражение попыток преодоления действующими лицами универсальных внутренних конфликтов и травматических переживаний. Каждый кассовый фильм — немножечко про любого из нас. Мы видим на экране борьбу с проблемами взросления, переживания горя, сожаление об упущенном времени и преждевременном старении, сражение со страхом смерти и нарциссическими тревогами. А ведь изложенное в романе также «бьет» в бессознательное читателя. Ну кто из нас не влюблялся в эгоистичного партнера?.. Кому незнакомы подростковые проблемы, когда кажется, что твое тело тебе не принадлежит, что ты ужасно некрасив и всеми отвергнут?..
Музыка также сопровождает мужчину: в романе множество раз упоминаются песни современных западных исполнителей. Например, когда герой собирается признаться в измене, контраст между веселой атмосферой наступающих новогодних праздников и его душевной опустошенностью передается автором с помощью упоминания «тяжелого» трека: «В трамвае я воткнул наушники, включив лютый металкор, чтобы выйти из этого состояния. Не помогло. Под „Dancing with the Dead” Crown The Empire слезы бесшумно стекали на распахнутый пуховик. Я повернул голову в сторону окна, чтобы никто не видел мое состояние, и выжал громкость на максимум». И плачет уже не вчерашний студент, а зрелый, состоявшийся адвокат, оттого и не знаешь, сочувствовать ему или нет. Вроде бы все по-честному: от одной ушел, к любимой «перекатился». Но что-то жалко становится всех троих…
Изображение некоторых сцен кажется мне излишне натуралистичным. Так, например, определенные сексуальные предпочтения героев можно было бы и оставить «за кадром». В плане игривой недосказанности интимных моментов можно привести в пример роман Евгения Степанова «Лю», также известный под названием «Секс в маленьком московском офисе». Не вступая на скользкую дорожку, в своей книге Евгений Степанов заменяет эротические эпизоды… целой строкой точек. Только точки — и больше ничего. Раздолье для воспаленного воображения! И соблюдение прав консервативно настроенных слоев населения. Это «цепляет» читателя сильнее, чем подробное описание «парных танцев». Впрочем, у Степанова совсем другой роман — задорный, провокативный. Илья Муромцев предпочитает называть вещи своими именами, не скатываясь, впрочем, к бранной лексике. В широком смысле его книга не об отношениях мужчины и женщины, но о жизни во всех ее проявлениях, включая табуированные. Подводя итог прожитых лет, главный герой вспоминает последнюю любовь и убеждает сам себя: «Тайны хоть и оберегают нас, но заточают истину. Только откровенный взгляд может ее освободить».
Какой же урок преподносит нам автор под видом шокирующей откровенности? Мысль о том, что жизнь прожита, что многое осталось позади, мучает его героя. Где и как искать новый? Этот вопрос остается читателю для самостоятельного разбора. Но несмотря на грустную концовку, автор вкладывает в уста своего героя прекрасную фразу, которая подводит итог роману и разрешает сомнения относительно того, стоит ли жизнь того, чтобы ее прожить: «Ответ очевиден: „Жизнь того стоит!“». Это достойный финал. Смерть неизбежна, но у творческого человека, с головой ушедшего в свою деятельность (пусть это и книга воспоминаний о былой любви), есть возможность данный факт как бы не замечать…