Что песня? Это просто текст и ноты.
Бумажный лист ценою в медный грош,
Когда б не муки пламенной работы,
И голос сердца, приводящий в дрожь.

И песня тихим ручейком струится
И, в ожиданье безнадежных стуж,
Журчит о сокровенном, что таится
В зашторенных потёмках наших душ.

А чувственная искренность певицы
Приоткрывает шторку на парад,
Где дорогие улицы и лица,
Как вспышки старой памяти, горят.

Пусть эта память ожигает хлёстко, —
Любимый образ, сколько ни зови,
Затерян на распутье перекрёстка
Былой —и ожидаемой любви.

Ещё шагаю всё на том же марше
Поблекшей тенью прежнего мальца,
Теперь уже почти что вдвое старше
Давно ушедших мамы и отца.

И, помня их тепло и благодушие,
Я утверждаюсь в постулате вящем,
Что в прошлом формируется грядущее,
Влияя на поступки в настоящем.

Но с каждым днём всё ощутимей старость,
И яростней недугов вороньё
А всё, что от меня ещё осталось,
Теперь уже, как будто, не моё.

Зато свечой любви на аналое
Сияет вера, побеждая страх,
И помогает перебрать былое
И поразмыслить о своих грехах.

Мы всю страну без боя уступили
Тем, кто хотел, не покидая дом,
Открыто тратить всё, что накопили
«Упорным, непосильным» воровством.

Теперь живём, как чужаки в стране,
Свободу вседозволия пригубив,
Невольные наёмники в войне
Велеречиво-мудрых душегубов.

Пусть мы достигли «воли на приколе»
И красные наряды износили,
Но русский мир вовеки не позволит
«Открытия Америки» в России.

Пускай, желая правду исказить,
Ослепший «запад» яростно неистов,
Но тех, кто нас захочет укусить,
Ждёт долгое леченье у дантистов.

Навевает невольную грусть суматоха парадная
Растревоженной памятью
                                  прежних житейских невзгод,
И приход юбилея скорее пугает, чем радует,
Приближая момент неизбежной команды
                                                                      на взлёт.

С высоты опалённых годов я смотрю отстранённо
На сияние щедрых и добрых улыбок-лучей
И дежурную радость разводов сусального звона
От друзей, нагнетающих пафос
                                                     хвалебных речей.

В одиночку осилить крутые земные дороги
Я не смог бы, когда бы Небесный Отец не помог,
Не сгибаясь, пройти крепостные дома и остроги,
Даже если земля уходила, порой, из-под ног...

Оттого ли, что люди утратили ген созиданья,
Оттого ли, что отроду обречены,
Иногда мы парим в параллельных полях
                                                                мирозданья,
И грустим о Земле, «под собою не чуя страны».

Я с кем угодно спорить буду,
Что это вовсе не «пиар»:
Для нас пустяк такое чудо,
Как малолетка — «суперстар».
И удивится чужестранец,
Что есть на русских берегах —
И хищный вегетарианец,
И аскетичный олигарх...
Стране великих парадоксов,
Стране чудес больших и малых,
Не упастись от перекосов:
Смешных, печальных... и кровавых.

Свои у России приметы,
Свой образ, и облик, и глас:
Солдаты Победы бессмертны,
Поскольку в России у нас
Все главные площади в мае
В любой стороне и краю
Живые бойцы занимают
С погибшими в общем строю...
Мы им благодарны сердечно
И чествуем их имена,
И Красная площадь навечно
Их кровью священной красна.
И славой воистину вещей
Гордится родная страна,
Но помнит, какой сумасшедшей
Была у победы цена!

Всё то, что мы сплетаем сами
Из тёмных помыслов и дел,
Бедой вернётся Небесами, —
Таков людской земной удел.

Когда ты сплетнями растоптан
И на кресте хулы распят,
Ни принуждение к работам,
Ни труд врачей не исцелят.

Теперь тебе всего полезней
Не процедуры и лучи:
Как сам накликивал болезни,
Так сам себя и излечи.

И как судьба ни сыплет перца,
Толкая к скорби и слезам,
Доверься тихим зовам сердца,
Поверь себе и Небесам!

В крапиве земных буераков
Растившим плантации роз,
Видавшим зимующих раков
Житейский мороз — не вопрос.

В извечном людском обиходе
С ломанием шапок и пик
Судьба, как река в половодье,
Которой затор — не тупик.

В любой из житейских коллизий
Не думай, что выхода нет:
Открой своё сердце для жизни,
Иди не во тьму, а на свет.

Хоть мы в любви и без того ретивы,
Берёт нас в плен, экстазом охватив,
Посланец неба знойной Аргентины —
Чарующий, пленительный мотив.

Он море страсти парам обещает
И, как свободу всем её рабам,
Любимый танец танго завершает
Лихой припев:
                         «По бабам, па-ба-бам!»

Как иногда нам хочется сбежать,
Хотя желанья сбудутся едва ли,
Туда, где нам не будет досаждать
Тупая суета мирских реалий:

Ни курсы колебания валют,
Ни волатильность нестабильных акций,
Ни «фейки», что потоком грязи льют,
И ни дебильность суицидных санкций.

Туда, где мы хоть несколько часов
В стенах полупустой библиотеки
Летаем в мире образов и слов,
Полу-понятных в двадцать первом веке.

Но те, кто свет души своей возжёг,
Должны забыть про дольнюю беспечность:
Сообщество поэтов — не кружок,
А место силы для полёта в вечность.

Имея цель, как правило, благую,
Предполагая то, что будет прок,
Мы выбираем для себя любую
Из множества предложенных дорог.

Хотя и создан Божиим подобием,
Никто из нас не знает наперёд,
Куда по буеракам и колдобинам
Его дорога жизни приведёт.

Хотя искал для жизни я «прикольные»,
А для души окольные пути —
Ты за грехи невольные и вольные
Помилуй меня, Боже, и прости!

С тех пор до нынешнего века
Прошли десятки тысяч лет,
Когда Всевышний — человека
Создал как свой автопортрет.

И землю подарил, и воду
Людской обители большой.
Дал тёплый свет и чистый воздух,
И наградил людей душой.

Дал волю жить и развиваться,
И совершенствовать себя,
И шанс бессмертными остаться,
И жить, о прошлом не скорбя...

Храня и нарушая правила,
Весь отведённый Небом срок,
Мы до кончины пишем набело
Эскиз, который сделал Бог.

Народ хвалу Ему возносит,
Но сколько Он ни милосерд,
Когда зерно не плодоносит,
Господь дарует полю серп!

Я вижу в этом знаки зла и горя,
Когда не вызывают интерес —
Ни море маков на лугах предгорий,
Ни возносящий гимны жизни лес.

В том, что скучны для нас метаморфозы,
Когда слетают, чудом из чудес,
И тают на губах снежинки-звёзды, —
Застывшими слезинками небес.

Что нас, порой, как будто не волнуют
Ни прошлого печальные следы,
Ни то, куда какие ветры дуют,
Ни яркий след сгорающей звезды...

Но явно или тайно мы возносим
В молитвах и мечтах тревожный взгляд
И видим вместо света вечных вёсен
Летящий в сердце вражеский снаряд!

Веками мы были друзьями,
А сколь, и сказать не берусь,
Россия с её племенами —
И Малая с Белою Русь!
Совместно сражались с врагами
И мирными тропами шли,
И вот, за владенье клоками
Единой славянской земли
Дошли до предела в разброде мы,
Хоть не было в мире родней:
Уходим, кто в землю за Родину,
Кто в горнее небо над ней...
Отроду не ведал врага я,
Чтоб русских пугал он войной.
Цена у побед дорогая,
Но нам ли стоять за ценой?!

Иметь бы к ужину котлету
И был бы тёплый туалет, —
О чём ещё мечтать поэту,
Пройдя восьмой десяток лет?

Вот так себя мы сами гасим
И загоняем в плен тоски,
Но я нисколько не согласен,
Что старики — не мужики!

И если женщина согласна
Не мерить чувство по годам,
Любовь бывает неподвластна
Людским завистливым судам...

А смерть поблизости витает,
А то и ходит по следам,
И с интересом наблюдает,
Насколько мы ей по зубам?!

Мир, который велением Божьим
Должен быть бескорыстно един,
Разделяет людей цветом кожи
Или цветом моральных доктрин.

Воевать я теперь уж не в силе,
Но закон христианства таков:
Я молюсь за героев России
И за души заблудших врагов.

Одинакова цветом и ростом
По весне молодая трава
На Ваганьковском, на Пискарёвском,
И на Сент-Женевьев-де-Буа.

О чём и что бы нам ни говорили,
Каких бы выкрутасов ни творили, —
Без приступов унынья и агрессии
Держите дух и разум в равновесии.

Будь это правда или полуправда,
Давайте всё делить сначала на два,
И пробовать возможные дилеммы
Не превращать в реальные проблемы.

Каких фантомов время ни рождает,
Сегодня тот конкретно побеждает,
Кто понимает принцип коромысла
И отличает домыслы от смысла.

Как часто с простодушьем дилетанта
Поэт считает за триумф — провал,
Решив, что обаянием таланта
Он заслужил обвальный шквал похвал.

Хоть, видно, снисходительной от веку
И добродушной публика была,
Когда его лихое «ку-ка-реку»
Смогла попутать с клёкотом орла.

На «браво» от восторженной оравы
Как на иглу отравы он «подсел»,
И в покоренье эфемерной славы,
На миг ему казалось, преуспел.

Но, отдаваясь временной напасти,
Без бремени расплат не обойтись:
Порою, наши явственные страсти
Питают чью-то тайную корысть!

По сути, человечий дух — кочевник,
Но, сколько пылью странствий ни дыши,
В любом из нас в тиши живёт волшебник
И обладатель магии души.

С родительской любви «небесной манной»
Тропа блужданий, как мирской «ликбез»,
По воле Провидения гуманной
Нас учит сотворению чудес...

В моей судьбе — то горе, то напасти,
Зато в стихах — совсем наоборот:
В них ворожу я на успех и счастье
И навожу любовный приворот.

Всё, что поэт имеет для себя —
Проектов необъёмная громада!
Всё остальное он раздаст, любя,
А много ли ему от мира надо?

Любить людей и Бога своего
И излучать единство с белым светом,
Хотя при этом только и всего.
Что остаётся горестным поэтам:

За каменными стенами квартир
Храня в себе тепло души нетленной,
Радаром сердца «мониторить мир»
И ощущать пульсацию Вселенной.

Устам любви чужда многоречивость,
Как сладко бы ни пели соловьи,
Навряд ли может светская учтивость
Считаться проявлением любви.

У каждой жизни собственные вехи,
Но в рабстве у любви мы до конца.
И этому нисколько не помехи
Ни «утлый чёлн», ни «рубище певца».

И сколько мы себя под небесами
На грешных помышленьях ни лови,
Мы продолжаем плыть под парусами
Небесной лиры и земной любви.

Чья Украина креатура,
Для нас давно вопроса нет,
Поскольку русская культура
На всё уже дала ответ.

Что европейское распутство,
Как та «Демьянова уха».
И мир без русского искусства
Погрязнет в мерзости греха.

Но миру — правды не осилить
Под пересуды и суды,
О чём Алёнушка-Россия
Грустит на камне у воды.