Когда ты дни суровые итожишь,
В которых выстоять — уже большая честь,
Любовь!
Благодарю за то, что есть,
Не сетуя о том, что дать не можешь.
Твой каждый миг мне перевесит сто
Событий,
Где — и счастье, и довольство.
А мне б —
Твое живое своевольство,
Мне б —
Этот вздор,
Которого никто
Не понимает!
Пыл бунтарский,
Уход в реальность, созданную сном,
Освобождаясь только в нем одном
Тоскою царской!

Прощай, Париж, веселый край,
Где меланхолии порывы
Мы позабыли невзначай,
Где были счастливы и живы.
И ты, в числе моих подруг,
Тогда чуть больше, чем кокетка,
Будила в сердце тот недуг,
Который вспоминаем редко,
Прощай, Париж!

Но что об этом сожалеть?
Вдали фантазий и мечтаний
Любовь нас гонит, будто плеть,
Сбирая слезы вместо дани.
И ты зовешь меня не так,
И я ищу других красоток,
Париж — нечаянный пустяк,
Он не для тех, кто тих и кроток,
Прощай, Париж!

…Но был Театр,
Где занавес
То шлейфом,
То мантией,
То шалью,
То фатой,
Взметнувшись над вечерней суетой,
Меня уносит —
К трубам,
К скрипкам,
К флейтам,
Где запах свежескошенной травы,
Где соло раздается стрекотаньем,
Где я пьянею, с ног до головы,
От зрительских восторгов,
Взглядов тайных,
Где, позабыв про скучные дела,
Единым ревом дрогнули подмостки…
А мы — в плену осеннего тепла,
И рассыпает ночь на землю блестки.

Что ж, поболтаем по–соседски,
Пока еще среди листвы
Кивает нам головкой светской
Куст хризантем.
Полумертвы
Когда–то розовые шляпки
Увядших модниц. Но пока
Они еще горят в охапке,
Не покидая стебелька,
И бледной прелестью последней
Манит растрепанный наряд —
Напоминаньем ссоры летней
И тем,
О чем не говорят.

Все, что нравится, заберет
И не спросит, хочу иль нет.
И глаза,
И лукавый рот
Улыбнутся лишь мне в ответ.
А на шутку нахмурит бровь,
Отвернется вдруг,
Замолчит,
Лишь сквозь кожу проступит кровь,
Что, непрошеная, стучит.
Как она еще молода!
Не бранить же, не торопить,
А в награду,
Хоть иногда,
Приобняв,
Ее губы пить,
Наклоняя к себе края…
Своенравная —
Но моя!

Не пожалей, не пожалей!
Пускай смущает, мучит, дразнит
Твой взгляд из темных тополей,
Переполняющий, как праздник.
Пусть я раздвину их листву
И, не шутя затеяв схватку,
Впервые в жизни призову
К любви, к хаосу, к беспорядку.
Пускай растопит флегму лет
Печаль, что налита до края,
Лишь не оглядывайся вслед,
Меня в себе перетирая…

Мне хочется,
И я могу
От резкой смены настроений,
Остановившись на бегу,
Упасть лицом в твои колени.
С тобой взахлеб о пустяках
Поговорить,
О самых важных,
Когда румянец на щеках
Не скроет чаяний отважных.
О, как предательски теплы
Они с твоим приходом стали:
Мне не уйти от кабалы,
Ведь я — из плоти, не из стали!

Преображенная звезда
Над балаганчиком скрипучим…
Не знаю, стоит ли труда
Быть для кого–то самым лучшим.
Ведь каждый выход обречен
Непредсказуемым итогом,
И ты доверьем облечен
И выпит этим залом строгим.
Едва же кончилась игра,
Наш путь вперед далек и труден:
Но не пришла еще пора
Сменить кочевье спячкой буден.
Что лучше?
Нам ли рассуждать,
В ком и рассудка не бывало,
И вот
В гримерной мы опять,
Заложники —
И боги зала!

Вечер, блеклый от дождей,
Торопливых и бессонных,
И в глазах у всех людей —
Колыханье штор оконных.
А за ними — круг огня,
Где размашистой чертою
Чье–то имя для меня
Пишет Бог во мгле звездою.
Каждый ищет своего,
Ошибаясь не впервые…
Все мы, все до одного,
От любви едва живые.

Гоним фортуной, я бегу
Сердечных прихотей и схваток,
Но бурных дней своих остаток
Я от любви не сберегу.
Туда, в ревущую пургу,
Швырну сонетов беспорядок,
В переплетенье снежных прядок,
Открытых другу и врагу.
О, не выбрасывайте хлам!
Я вам сегодня без стесненья
Его оставлю на храненье,
С грехом и счастьем пополам.

Нет выбора тому, кто пишет:
Он плачет,
Но никто не слышит!

Все ближе к желтому огню
Неловкой бабочки метанья…
Нет, я тебя не обвиню:
Ты сделал все, чтоб стала тайной
Любовь,
Настигшая двоих
Сияньем колдовского сглаза,
В чем промолчу — расскажет стих,
Прозрачная, как пламя, фраза!