Книжно-Газетный Киоск


Игорь Бурдонов
 
ТЯЖЕЛЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК

Проснулся поздно, потому что мороз. Стал думать: что делать? Решил взять Измаил, гляжу — а Суворов его уже взял. Ну, и слава Богу. Хотел праздновать сочельник, но скоро выяснилось, что он католический. Не с руки. А не отправить ли мне крестьян в Сибирь? Идея хорошая, но вспомнил, что я не помещик, да и крестьян у меня нет. Тогда сам решил прокатиться — с ветерком, да по морозцу. Сел в пассажирский автомобиль, а он не заводится: это вам не Англия — это Россия, да еще зимой. Вернулся в дом, чтобы на досуге расписать металлический поднос. Но ничего не вышло: во‑первых, подноса нет, во‑вторых, краски засохли, в‑третьих, живу не в Жостово. Тут снизошло на меня романтическое настроение, захотелось кого-нибудь национально освободить или, на худой конец, стихи написать, как Адам Мицкевич. Только имя у меня другое, не освободительно-романтическое. Пришлось переключиться на науку. Давно что-то никто термодинамику не развивал, внести, что ли, вклад побольше. Но тут мне голос был: "Не трожь!" С английским акцентом. "Ты кто?" — спрашиваю. "Джоуль я". "Это который Ленц? Русский физик?" "Обидеть хочешь, да?" Стыдно мне стало, поэтому захотелось стать каким-нибудь королем, причем обязательно из династии Глюксбургов. Только никак не мог выбрать: греческим или датским? Ощупал себя — а на мне женское платье королевы Эллинов Ольги Константиновны. Ни фига себе, думаю, и со страху основал тайное общество. Только мне не понравилось — душно мне там, где тайно. Решил я про всяких жуликов детективные романы сочинить, восемьдесят девять штук. Но пока решал, родился Джеймс Хедли Чейз и все эти романы написал. "Да ну вас всех! — воскликнул я в сердцах. — Ничего сделать нельзя, все уже сделано. Вот сяду в самолет и улечу к едрене фене!". Беру билет на "Илью Муромца", взлетаем, летим. И тут — упс! — два двигателя остановились. Самолет, правда, дальше летит, но я не стал рисковать: спрыгнул от греха подальше. Приземлился в Китае. Вокруг — ни одного китайца, потому что не Китай-страна, а Китай-город. Но приземлился мягко, в смысле на мягкое сиденье. Еле успел из вагона выскочить, и прямиком — в Лучников переулок. Оказывается, мне туда надо было. Чуть не забыл со всеми этими великими делами. Все-таки понедельник — день тяжелый.