Ветры Крыма невиданно прежде сильны,
и острее, чем раньше, напомнил прибой
голубые глаза с одной стороны
и карие — с другой.
Только двух — невзначай — я так скорбно храню
в глубине остывающей тверди грудной:
голубые глаза, подобные дню,
и орехово-карий над-ялтинский зной
— от двоих и единственных. Тёрном Пути
неслучайно-отчаянно вяжет судьба,
чтоб потом всеми силами не развести —
поцелуем холодным касается лба.
И сверкают, как знак — невзначай — сатаны
с поворота на путь удивительный мой
голубые глаза с одной стороны
и карие — с другой.

Дойти до того, чтоб пьянеть — от кваса…
Этим летом, когда ещё не остыли угли,
когда память свежа, и к моим запасам
всех зол их, как золу, ещё не швырнули,
когда ещё тлеет искра надежды,
та самая, — боже, какая банальность! —
и уголь чуть тёплый получше режет
любого ножа — только что с готовальни,
когда понимаешь, как просто — в петлю,
и как тяжело — до конца времён…
Готовых ответов, скажите, нет ли?
Простите? Ах, тендер не определён….
А спросы на них, между тем, крепчают,
вы слышали? Толки пошли у нас…
— и я отставляю полчашки чая
и наливаю холодный квас.