Фестиваль имени Лобачевского на карте генеральной
Майя-Марина ШЕРЕМЕТЕВА
ВНУТРИ КРУГА
* * *
* * *
как называется этот инструмент
эта чертова индейская что ли дудка
воет как со дна океана
как раковина c глубин
гудит как аэродром
рождает меня изначально
говорит как ни странно о забытом
и потаенном
почему вдруг такая вина
я брожу с тобой по пескам
и по высохшему дну моря
дикое место
не могу ничего сказать
только дудка эта дудка у губ
набираю воздух как пламя
всей своей сути дыханьем
выдуваю глубинную боль
и нежность из подреберья
нежность, что неизменна
что неизменно поранена об острые камни
острые камни выступы и вершины
все локти в ссадинах и голени и даже лицо
лицо
выдуваю горячий ветер
обжигающий варварский ветер
он блажен и сжигает мосты
он мальчишка и бог
он языческий дурень
пламенеющий пламень у губ
он на вкус он на слух
он на зрение пальцев
ожег
этот срез серцевинный тавро на крови
скажешь вслух чепуха и заплачешь
это точка отсчета
падай! лети!
открытая рана
ну, кто теперь исцелит?
элохим! элохим! где звезда твоя и вода?
лей же, лей на предплечья и раны
что любимый целит и щемит
о страшный творец! умирающий в нас
и воскресший
о бесстрашное семя
в утробу
летящее неудержимо
дикая дудка дикая дудка дуди
ты вынула страх
о святая купель
ступени сверкающие под облака
зачем же вина остается
о жалость о малость
о милость твоя
любимый не бойся
не бойся
пишу в телефоне
на черном экране
простые слова
еще не отмененные мирозданьем
любимый
твоя
эта чертова индейская что ли дудка
воет как со дна океана
как раковина c глубин
гудит как аэродром
рождает меня изначально
говорит как ни странно о забытом
и потаенном
почему вдруг такая вина
я брожу с тобой по пескам
и по высохшему дну моря
дикое место
не могу ничего сказать
только дудка эта дудка у губ
набираю воздух как пламя
всей своей сути дыханьем
выдуваю глубинную боль
и нежность из подреберья
нежность, что неизменна
что неизменно поранена об острые камни
острые камни выступы и вершины
все локти в ссадинах и голени и даже лицо
лицо
выдуваю горячий ветер
обжигающий варварский ветер
он блажен и сжигает мосты
он мальчишка и бог
он языческий дурень
пламенеющий пламень у губ
он на вкус он на слух
он на зрение пальцев
ожег
этот срез серцевинный тавро на крови
скажешь вслух чепуха и заплачешь
это точка отсчета
падай! лети!
открытая рана
ну, кто теперь исцелит?
элохим! элохим! где звезда твоя и вода?
лей же, лей на предплечья и раны
что любимый целит и щемит
о страшный творец! умирающий в нас
и воскресший
о бесстрашное семя
в утробу
летящее неудержимо
дикая дудка дикая дудка дуди
ты вынула страх
о святая купель
ступени сверкающие под облака
зачем же вина остается
о жалость о малость
о милость твоя
любимый не бойся
не бойся
пишу в телефоне
на черном экране
простые слова
еще не отмененные мирозданьем
любимый
твоя
Внутри круга
пока ты спишь,
я рисую спичечный коробок
спичечный коробок и чашку
чашку и стол
стол и комнату
комнату внутри круга
пока ты спишь
я рисую и в в этом уже бог
в том как падает свет огибая края
вызывая рефлексию
и контраст при столкновении с тенью
умаляясь и драгоценно мерцая в тенях
в тенях твоих спящих ладоней любимый
спящих ладоней и сомкнутых век
сомкнутых и летящих ресниц
ресниц и чуть приоткрытых губ
приоткрытых
и в том как сердце зажмуривается
от твоей улыбки во сне
так близко
и в том как я пытаюсь схватить эти линии
линии наших коленей, локтей, царапин
царапин вдоль спящих дугой позвонков
линии которые обязательно сойдутся
стянут миры в точку
и никогда не пересекутся
как не подбрасывай коробок
внутри круга
и в том как распахиваешь себя
в обратную перспективу
до точки в себе до искры
пока не чиркнет тобой
неведомый предел...
проснулся
иду ставить чайник
я рисую спичечный коробок
спичечный коробок и чашку
чашку и стол
стол и комнату
комнату внутри круга
пока ты спишь
я рисую и в в этом уже бог
в том как падает свет огибая края
вызывая рефлексию
и контраст при столкновении с тенью
умаляясь и драгоценно мерцая в тенях
в тенях твоих спящих ладоней любимый
спящих ладоней и сомкнутых век
сомкнутых и летящих ресниц
ресниц и чуть приоткрытых губ
приоткрытых
и в том как сердце зажмуривается
от твоей улыбки во сне
так близко
и в том как я пытаюсь схватить эти линии
линии наших коленей, локтей, царапин
царапин вдоль спящих дугой позвонков
линии которые обязательно сойдутся
стянут миры в точку
и никогда не пересекутся
как не подбрасывай коробок
внутри круга
и в том как распахиваешь себя
в обратную перспективу
до точки в себе до искры
пока не чиркнет тобой
неведомый предел...
проснулся
иду ставить чайник
* * *
а облака плывут небу, по окнам,
по офисным стеклам,
по жестяной обшивке крыш
и будто мы в лайнере
плывем как дышим
летим не сдвигаясь с места
уносимся в никуда на стульях
какой чудесный день!
солнце играет с деревом
как ребенок с зеркалом
посылая всем без разбору
нестерпимый веселый огонь
прячется в облако, поджигая его края
мигая: пересвеченный снимок
как они плывут, как будто знают куда
как будто их где-то ждут
и им нужно успеть
так бы вбежать в летящую твердь!
крикнуть подождите! я с вами!
только освобожусь от дел,
от долга,
от чувства ответственности
к 16-ти 30-ти
будет удобно вам?
ворона пьет из желоба воду
остатки дождя
кто-то припас для нее
а чайка легко в два рывка
достигает неба
и ей не мешают ничьи слова
какой чудесный день!
сегодня солнца вдоволь и неба
а облака просто хватай руками
какой чудесный день!
сегодня ты сказал
не люби меня
больше
по офисным стеклам,
по жестяной обшивке крыш
и будто мы в лайнере
плывем как дышим
летим не сдвигаясь с места
уносимся в никуда на стульях
какой чудесный день!
солнце играет с деревом
как ребенок с зеркалом
посылая всем без разбору
нестерпимый веселый огонь
прячется в облако, поджигая его края
мигая: пересвеченный снимок
как они плывут, как будто знают куда
как будто их где-то ждут
и им нужно успеть
так бы вбежать в летящую твердь!
крикнуть подождите! я с вами!
только освобожусь от дел,
от долга,
от чувства ответственности
к 16-ти 30-ти
будет удобно вам?
ворона пьет из желоба воду
остатки дождя
кто-то припас для нее
а чайка легко в два рывка
достигает неба
и ей не мешают ничьи слова
какой чудесный день!
сегодня солнца вдоволь и неба
а облака просто хватай руками
какой чудесный день!
сегодня ты сказал
не люби меня
больше
* * *
как будто в воздухе
китайская тушь
без нажима
легко
(форфор и
звенящие колокольчики
при дверях!)
протянула соцветия
липа на ветке
чуть полыхая
подрагивая кисточкой,
не обронив, однако, ни капли
ни капли
весенних чернил
в шелковый
разрываемый крыльями воздух
прозрачный, питьевой
распахнутый
и насквозь блаженный
легкие шапочки желтые
подмешан к зеленому желтый
и чуть больше желтого
чуть ядовитого
легкие шапочки зеленые
соцветий
в воздухе
точно и не на ветке
а прямо так ни на чем
делаю ладонь
шапочкой в ответ
два взмаха кисти
иероглиф
в воздухе
вес-на
китайская тушь
без нажима
легко
(форфор и
звенящие колокольчики
при дверях!)
протянула соцветия
липа на ветке
чуть полыхая
подрагивая кисточкой,
не обронив, однако, ни капли
ни капли
весенних чернил
в шелковый
разрываемый крыльями воздух
прозрачный, питьевой
распахнутый
и насквозь блаженный
легкие шапочки желтые
подмешан к зеленому желтый
и чуть больше желтого
чуть ядовитого
легкие шапочки зеленые
соцветий
в воздухе
точно и не на ветке
а прямо так ни на чем
делаю ладонь
шапочкой в ответ
два взмаха кисти
иероглиф
в воздухе
вес-на
* * *
вот клинопись травы
ее стирает ветер
раз за разом
никак не удается дочитать
лишь на просвет
горят ее зарубки
ее стирает ветер
раз за разом
никак не удается дочитать
лишь на просвет
горят ее зарубки
* * *
здравствуй, голубь!
как трогательна
внутренняя сторона крыла
как трогательна
внутренняя сторона крыла
* * *
стоим в реке молчания
и сквозь ничтооо
пробуем отыскать звуки
заново
сначала гласные
потом согласные
а---а---а
о---о---о
у---у---у
м---м---м
и сквозь ничтооо
пробуем отыскать звуки
заново
сначала гласные
потом согласные
а---а---а
о---о---о
у---у---у
м---м---м
* * *
ты чертишь
непонятные знаки
на своем птичьем языке jungle
а я пишу о льве
читающем в изголовье
как нам понять друг друга?
непонятные знаки
на своем птичьем языке jungle
а я пишу о льве
читающем в изголовье
как нам понять друг друга?
* * *
а ветер сводит
параллельные прямые
бегущий грохот моря
и гул моста автомобильный
и шум деревьев
все в раковину мне ушную
летит
параллельные прямые
бегущий грохот моря
и гул моста автомобильный
и шум деревьев
все в раковину мне ушную
летит
* * *
сестры! сестры!
ласточки!
можно мне с вами
в разорванный воздух?
ласточки!
можно мне с вами
в разорванный воздух?
* * *
ах, если б не эта роза...
* * *
в лавке сувениров
внезапно запнулась
о взгляд
африканской маски
злой дух резвится
пугает девушек
внезапно запнулась
о взгляд
африканской маски
злой дух резвится
пугает девушек
* * *
напиши мне
хоть букву
твоего алфавита!
буду думать
над ней —
как китайский мудрец
над чашей
хоть букву
твоего алфавита!
буду думать
над ней —
как китайский мудрец
над чашей
* * *
гадала по словарю
выпало: приревновать,
прирезать.
в раздумье...
выпало: приревновать,
прирезать.
в раздумье...
* * *
как японка
разговариваю
с твоей фотографией
укоряю плачу
зову
разговариваю
с твоей фотографией
укоряю плачу
зову
* * *
если нельзя мне быть
твоей девушкой
может удочеришь меня
как монахи сотра
брошенное дитя?
твоей девушкой
может удочеришь меня
как монахи сотра
брошенное дитя?
* * *
ты ревнуешь к книге
еще три страницы
подразню тебя
еще три страницы
подразню тебя
* * *
сказал
ты похожа на мальчика
не знаю отчего
я стала счастливой
ты похожа на мальчика
не знаю отчего
я стала счастливой
* * *
ни sms нельзя
ни по скайпу
ветку сломанную рябины
пришлю с мальчишкой
ни по скайпу
ветку сломанную рябины
пришлю с мальчишкой
* * *
оранжевые одежды у канала
нет, не буддийский монах
то друг степей строитель рынка
грохочет сансарой
крышкой люка
нет, не буддийский монах
то друг степей строитель рынка
грохочет сансарой
крышкой люка
Майя-Марина Шереметева — поэт, переводчик, фотограф. Родилась в Новосибирске. Окончила филологический факультет НГПУ. Работала учителем русского языка и литературы, журналистом, радиоведущей, шеф-редактором информационных программ. Публиковалась в журналах «Крещатик», «Искусство в школе», «Футурум АРТ», «Элитарной газете» (Ереван, 2008). Автор сборника «Стихи» (Новосибирск, 2001) и ряда переводов из армянской поэзии. Живет в Санкт-Петербурге.