Анатолий Побаченко
Пушкинские эпиграфы
Пушкинские эпиграфы
1
Пушкинские эпиграфы
Пушкинские эпиграфы
1
По звонким скважинам пустого тростника…
«Муза»
«Муза»
Смастери свистульку мне на память,
вырежи из ветки молодой,
тальниковой, пахнущей грибами,
дягилем, осокой и водой.
Чтобы звуки плавали степные
по безбрежной зелени земли,
строчки б зарождались зазывные,
укреплялись духом и росли.
Пусть особо выльются наружу
из моей обветренной души
кольца дыма сладкого из ружей,
отгремевших в струях камышин.
И чтоб ветер по-над Обью плакал,
зверь лечился доброй тишиной,
я хочу, чтоб степь звенела злаком,
шмель гудел натянутой струной…
Смастери свистульку мне на память,
из талины вырежи весной,
выйду я из колка, как из бани,
с дудкой изумрудною, резной.
вырежи из ветки молодой,
тальниковой, пахнущей грибами,
дягилем, осокой и водой.
Чтобы звуки плавали степные
по безбрежной зелени земли,
строчки б зарождались зазывные,
укреплялись духом и росли.
Пусть особо выльются наружу
из моей обветренной души
кольца дыма сладкого из ружей,
отгремевших в струях камышин.
И чтоб ветер по-над Обью плакал,
зверь лечился доброй тишиной,
я хочу, чтоб степь звенела злаком,
шмель гудел натянутой струной…
Смастери свистульку мне на память,
из талины вырежи весной,
выйду я из колка, как из бани,
с дудкой изумрудною, резной.
2
Отдайте мне метель и вьюгу
И зимний долгий мрак ночей.
«Весна, весна, пора любви…»
И зимний долгий мрак ночей.
«Весна, весна, пора любви…»
Пора в бега! Рога оленьи
поднять готовы серый день!
Снегами вспороты колени,
мечта — увидеть свою тень.
Пурга, открытая страница,
чистовиком летит в глаза…
В ней белой бабочкою мнится
резвушка рифма-егоза.
Под свист закрученного ветра
ездок уверенно ведет
сквозь падеру и километры
хорея сдержанный полет.
Как вдохновенное начало,
Звезда Полярная — горит,
хотя ни разу не встречала
на льду танцующих харит.
Лишь только севера кочевник
торит упорно путь в снегах
да Гончих Псов скрипит ошейник
в тех удивительных бегах.
поднять готовы серый день!
Снегами вспороты колени,
мечта — увидеть свою тень.
Пурга, открытая страница,
чистовиком летит в глаза…
В ней белой бабочкою мнится
резвушка рифма-егоза.
Под свист закрученного ветра
ездок уверенно ведет
сквозь падеру и километры
хорея сдержанный полет.
Как вдохновенное начало,
Звезда Полярная — горит,
хотя ни разу не встречала
на льду танцующих харит.
Лишь только севера кочевник
торит упорно путь в снегах
да Гончих Псов скрипит ошейник
в тех удивительных бегах.
3
Приди, как дальняя звезда…
«Заклинание»
«Заклинание»
Свети в пути,
морозная звезда,
оставь,
не упрекай меня
в бесснежье.
Ты всемогуща,
знаешь что отдать
на этом, белом,
или том прибрежье.
Ты не любима.
Новое тая,
вдруг высветишься
необычной гранью:
вот поворот ножа,
а вот тала —
поникла к долу,
выстелилась ланью.
Тепла нет от тебя.
Его не жду.
Но благодарен
свету глаз ионных,
не променяю я свою звезду
на тысячу других
в эфире звонном.
Не потому,
что ярче есть, теплей,
а то, что легкою
мечтой-снежинкой
летишь ко мне,
в объятие полей
и осыпаешь
серебром вершинки.
морозная звезда,
оставь,
не упрекай меня
в бесснежье.
Ты всемогуща,
знаешь что отдать
на этом, белом,
или том прибрежье.
Ты не любима.
Новое тая,
вдруг высветишься
необычной гранью:
вот поворот ножа,
а вот тала —
поникла к долу,
выстелилась ланью.
Тепла нет от тебя.
Его не жду.
Но благодарен
свету глаз ионных,
не променяю я свою звезду
на тысячу других
в эфире звонном.
Не потому,
что ярче есть, теплей,
а то, что легкою
мечтой-снежинкой
летишь ко мне,
в объятие полей
и осыпаешь
серебром вершинки.
4
К подножию ль стены далекого Китая…
«Поедем, я готов…»
«Поедем, я готов…»
Растворись навсегда —
среди песен осенних,
подошедших с дождями
веселых ветров,
среди шепота листьев
и гула селений,
среди доброго баса
глухих вечеров.
То вон дятел ударит
многоточьем в березу,
чей-то хрустнет
под тяжестью дня позвонок,
то в околке,
почуяв лисицы угрозу,
испугается до смерти зайчик-пенек.
Может быть, в этом плаче,
надрывном, последнем,
нужен голос и мой,
еле слышный в бору,
чтобы всласть насвистеться
дудой однолетней
и прибиться листочком
к чужому двору?
Чтобы также влететь
в этот хор незаметно,
как жулану в декабрь! —
захотелось и все,
чтобы жить
бесконечно, беззлобно, безбедно,
как живет на руках моих
строчка Басё…
среди песен осенних,
подошедших с дождями
веселых ветров,
среди шепота листьев
и гула селений,
среди доброго баса
глухих вечеров.
То вон дятел ударит
многоточьем в березу,
чей-то хрустнет
под тяжестью дня позвонок,
то в околке,
почуяв лисицы угрозу,
испугается до смерти зайчик-пенек.
Может быть, в этом плаче,
надрывном, последнем,
нужен голос и мой,
еле слышный в бору,
чтобы всласть насвистеться
дудой однолетней
и прибиться листочком
к чужому двору?
Чтобы также влететь
в этот хор незаметно,
как жулану в декабрь! —
захотелось и все,
чтобы жить
бесконечно, беззлобно, безбедно,
как живет на руках моих
строчка Басё…
5
Надо мной в лазури ясной
Светит звездочка одна…
«Незавершенное…»
Светит звездочка одна…
«Незавершенное…»
Полюблю
осеннюю остуду,
хруст стекла под пяткою своей.
Разобью
на озере посуду —
тысячи тарелок серых дней.
Это ли не счастье:
пить истому —
уходящей осени вино,
поклониться
берегу родному
и подумать о судьбе иной.
Может статься —
не видать Парижа,
Рио-де-Жанейро — не по мне,
вот Чаны да гривы как-то ближе,
еле видный колочек — во тьме,
теплая дорога в черной ночи,
мерный бег усталых лошадей
да в заре далекой —
рыси очи,
звездочка веселая
в бадье.
осеннюю остуду,
хруст стекла под пяткою своей.
Разобью
на озере посуду —
тысячи тарелок серых дней.
Это ли не счастье:
пить истому —
уходящей осени вино,
поклониться
берегу родному
и подумать о судьбе иной.
Может статься —
не видать Парижа,
Рио-де-Жанейро — не по мне,
вот Чаны да гривы как-то ближе,
еле видный колочек — во тьме,
теплая дорога в черной ночи,
мерный бег усталых лошадей
да в заре далекой —
рыси очи,
звездочка веселая
в бадье.
2006-2007
6
Чего тебе надобно, старче?
«Сказка о рыбаке и рыбке»
«Сказка о рыбаке и рыбке»
Брел старик в лохмотьях серых,
чуть живехонький, косой,
с удивительною верой
в свет отеческий, большой.
Не устал в пути качаться
на промокших камышах
и лениво возвращаться
к полустиранным вещам.
Вот дрова, еще сырые,
надо их потормошить,
вымыть ноженьки Марии,
а Ивану — пим подшить.
У деревни — сбрызнуть крыши,
трубы вычистить, чувал,
пошуметь, чтоб внук услышал
и спокойно ночевал...
Брел старик
в лохмотьях серых,
чуть живехонький,
косой,
с удивительною верой
в свет отеческий,
большой…
чуть живехонький, косой,
с удивительною верой
в свет отеческий, большой.
Не устал в пути качаться
на промокших камышах
и лениво возвращаться
к полустиранным вещам.
Вот дрова, еще сырые,
надо их потормошить,
вымыть ноженьки Марии,
а Ивану — пим подшить.
У деревни — сбрызнуть крыши,
трубы вычистить, чувал,
пошуметь, чтоб внук услышал
и спокойно ночевал...
Брел старик
в лохмотьях серых,
чуть живехонький,
косой,
с удивительною верой
в свет отеческий,
большой…
1994