Борис КУТЕНКОВ:
«Обо всех аспектах проблемы, многочисленных и нередко взаимосвязанных, сейчас говорить не буду, затрону лишь два момента, на которых хотелось бы остановиться подробнее: вопрос партийности и вопрос филологической критики.
“Тусовочная” критика, не скрывающая своего определения, опирается на цинизм как чётко освоенную систему аргументов, предлагающую исходить из уже заданных правил. Правила эти несложны: поэт должен быть приз­нан в определённой референтной группе, к которой принадлежит данный критик, должен отличаться “хорошим поведением” — только в этом случае разговор о нём возможен.
Напоследок — о филологической критике. Хотя любая критика по определению филологична, всё чаще слышатся негативные мнения в адрес филологической критики как поджанра. Вот мнение Максима Амелина: “У поэзии есть враги, внешние и внутренние. К разряду внешних можно отнести филологов и историков литературы. Прежде всего поэзию стоило бы защитить от воинствующих филологов. Поэзия, как никакое другое искусство, своим существованием доказывает бытие Божие. Филология же, как никакая другая наука, особенно на протяжении последнего столетия, безуспешно, но с особым рвением стремится доказать обратное”».

Владимир КОРКУНОВ:
«Критика обесценивается в прямом смысле, сколько платят за рецензию, все прекрасно знают. Это ведёт к снижению планки качества, поэтому процессы, увы, взаимосвязаны. Люди, которые могут зарабатывать чем-то иным, могут просто-напросто уйти в другие сферы. Эта проблема существует, её не стоит снимать с повестки обсуждения.
Дело в том, что критика перестаёт быть чем-то общественно важным, у неё нет читателя, она служит либо сама себе, либо поэтическому цеху. Наверное, это логично: тиражи книг, тем более поэтических, падают, их никто не покупает, и появляется некая кастовость, и даже если не так, поэзия и поэтическая критика — чрезвычайно узкий круг ценителей, и культовые статьи пишутся для ограниченного числа читателей. Поэтому человеку за границей этого круга, литературного процесса, до всей нашей — пусть и высокопрофессиональной — «возни» дела абсолютно нет. Критика разбирает поэзию, но мало говорит о том, что происходит в обществе, мало говорит о нашей жизни, а эти процессы взаимосвязаны. У нас очень сильное разделение и поэзии, и прозы, и жизни — и так далее. Взаимопроникновение и пересечение этих сфер отсутствует (в широком смысле, разумеется: я утрирую), это одна из причин, по которой интерес не только к критике, но и к поэзии — падает».