Ужастики, кошмары и страшилы продолжают терроризировать нас! Но не бойтесь – отважные близняшки Мари и Ирэн, мудрый Георг и героический лейтенант О. продолжают с ними бороться. В издательстве «Время» выходит книга «Сестрички и другие чудовища» – новая сага Андрея Жвалевского и Игоря Мытько, повествующая о трудовых буднях знакомых персонажей из «Здесь вам не причинят никакого вреда». Вот, например, что бывает, если в Высшей школе полиции не провести вовремя День первокурсника и не позволить старшим курсантам попугать «первачков» имитацией знаменитого призрака Злого Дембеля…


По традиции, освященной уставом, вместе с командиром подразделения на дежурство заступали его подчиненные.
О. обвел взглядом подразделение 11. Особенно выделялись первокурсники. Смертельной бледностью и нервным тиком.
«Молодые, – с печальной теплотой подумал лейтенант, – необстрелянные. Обстрелять бы вас… из табельного… по ногам… Вы бы в санчасти отсиделись, а я…»
Дальнейший ход мыслей лейтенанту заранее не понравился, и в инструктаже он ограничился проверенными классическими заклинаниями:
— Чтобы ни-ни. И без этого! А то… Ясно?
Стало ли курсантам что-нибудь ясно, было непонятно. Подразделение не просто ело глазами начальство, а прямо-таки обгладывало. «Наверное, слишком общо», – решил О.
— Чтобы после отбоя в казармах было тихо и темно, как…
«…как у Омордня в брюхе!» – чуть не сказал лейтенант.
—…как в казармах после отбоя! И никаких чтобы мне Дней первокурсника! Службу нести бдительно! Поползновения пресекать! О нарушениях докладывать! Вопросы?
Виктор громко сглотнул, намекая на желание задать вопрос.
— Курсант Виктор! – поощрил его О. – Что вы хотели?
По лицу курсанта можно было предположить, что он хочет воспеть славу могучему лейтенанту, но Виктор подавил это естественное желание и сказал:
— Не извольте беспокоиться! Мы всех предупредили! Все будут спать как убитые! И даже тише! Мы им рассказали, как вы голыми руками…
— Отставить! – О. поразился собственному голосу, который больше подошел бы полководцу на поле боя. – Все это сплетни! Не разрывал я никого голыми руками! И голыми ногами ни в чью печень не упирался! И харакири собственной пряжкой я ему изнутри не делал!
«Стоп! – приказал себе лейтенант. – Это уже не сплетни. Про харакири это я только что придумал… А надо было придумать, когда в Омордне сидел. Идея-то хорошая…»
— Короче, – отрубил он, – все это бред и совершенно секретная информация! Всем ясно?
— Так точно, ясно! – гаркнуло подразделение 11 так слаженно, что на стенах затрепетали обои.
— Вот и все! – О. попробовал нахмуриться.
Вышло на славу. Первокурсница Диана на левом фланге даже упала в обморок, но осталась стоять смирно, поддерживаемая дрогнувшими, но не сдвинувшимися плечами товарищей.
Лейтенант устало прикрыл глаза… и чуть не подпрыгнул, услышав шепот курсанта Виктора:
— Все будет нормально! Мы решили День первокурсника на неделю сдвинуть! Это неправильно, конечно, полагается в первую субботу ноября, но вы же сами понимаете…

Лейтенант О. начал обход казармы через полчаса после отбоя.
«Сдвинуть они решили!» – возмущался лейтенант, проходя по пустому коридору.
«Спать они будут!» – злился лейтенант, двигаясь вдоль рядов коек, на которых слаженно, как на плацу, сопели курсанты.
«Думают, я на это поведусь!» – выходил из себя лейтенант, выходя во внутренний двор и всматриваясь в безжизненные окна казармы.
«Бдительность усыпляют», – догадался лейтенант, отчаявшись услышать хоть один подозрительный звук.
Курсанты явно готовили какую-то провокацию. И делали это умело: ни тебе вышедшего «водички попить», ни тебе смешка с дальней койки, ни тебе заснувшего дневального…
К полуночи О. окончательно измучился. Чтобы хоть как-то развеяться, он отправился на ночную улицу.
«Может, и не будет ничего, – подумал лейтенант, ежась в прозрачной ноябрьской прохладе. – Может…»
БАМ! – ударили часы на фронтоне Высшей школы полиции.
Это удивило О. Во-первых, была не полночь и не час ночи, а 0:46, что и показывали пробившие часы. Во-вторых, часы на фронтоне ВШП не били ни в полночь, ни в час – и вообще никогда. У них просто не было механизма для произведения звука.
Лейтенант удивился бы еще больше, если бы узнал, что в каптерке казармы, среди штабелей и стопок брюк и маек, над пустой табуреткой сгустились зеленые нити, начавшие сшивать из пахнущего стиральным порошком воздуха чей-то образ.
Здание беззвучно дрогнуло и окуталось легкой зеленоватой дымкой.
«Ишь ты! – невольно восхитился лейтенант. – Какие курсанты продвинутые пошли! Прям инноваторы… Ну-ка, посмотрим, что еще они устроили…»
И он с каким-то даже энтузиазмом устремился в казарму.
Но в казарме лейтенанта никаких инновационных сюрпризов не ждало. Тишина, безлюдье, полумрак дежурного освещения и дневальный курсант Виктор.
— Все в порядке, дневальный? – спросил О., останавливаясь у тумбочки.
Виктор в ответ вытаращил глаза. Лейтенант поморщился:
— Ну все, все, хватит уже меня пугаться. Даже если бы я проглотил Омордня… то есть даже если бы Омордень проглотил меня, вас же я глотать не собираюсь.
Размер глаз дневального не изменился. Более того, центры глаз смотрели вовсе не на О., а куда-то позади него.
Лейтенант оглянулся. С трех сторон к нему приближались три курсанта, одетые в простыни. Замаскированы нарушители устава были по-дилетантски: намалеванные на простынях сержантские погоны, гимнастерки (расстегнутые до пупка) и страшные рожи. Надо отдать должное – намалевано было мастерски. В неверном свете дежурного освещения рожи казались почти живыми.
«Надо будет потом найти художника и поощрить… ударным трудом, – подумал лейтенант, – а то в школе наглядную агитацию давно не обновляли».
— Та-а-ак, – сказал он, помахивая ключами, – какая рота?
«Рота… рота… какая рота… никакая рота…» – раздалось в ответ невнятное бурчание.
— Значит, имущество портить – это мы смелые, а как признаваться – так и нет вас?
Люди под простынями стали жаться к стенам и почему-то завывать.
— Не усугубляйте! – О. сложил руки на груди, ощущая себя Наполеоном-переростком. – В гневе я страшен! На гауптвахту захотели?
И тут лейтенант убедился, что не зря треть расписания занятий в Школе занимает физподготовка. Нарушители с такой скоростью пронеслись мимо него, что он даже рук расцепить не успел.
«Так», – подумал О., просто чтобы что-то подумать, и приказал дневальному:
— Принять меры к задержанию!
Виктор не шевельнулся. Судя по бирюзовому цвету кожи, он как раз принимал меры по задержанию дыхания. Лейтенант нахмурился и вернул дневального к жизни твердой уставной пощечиной.
Виктор дышать начал, но теперь принимал меры по удержанию себя за тумбочку.
— Оставаться на месте! – О. отдал единственный приказ, который был сейчас по силам подчинённому, и двинулся вслед простыням.
Их удалось запеленговать по завываниям – тихим, но непрерывным. Исходили завывания из холла второго этажа, с поста номер один.
— Совсем страх утеряли?! – распекать нарушителей О. начал еще на лестнице. – На губу захотели?!
— Да-да-да! – заскулил тоненький голосок. – Дяденька лейтенант, заберите меня на губу! Пожалуйста!
О. удивленно уставился на курсанта Диану, забившуюся под батарею центрального отопления.
— Оно шевелится! – прошептала часовая, бровями показывая куда-то вверх и влево.
Проследив за этим мимическим жестом, лейтенант последовательно обнаружил царапину на батарее, мокрое пятно на шторе, пыль на карнизе и в довершение – что Боевое Знамя Школы гордо развевается на невидимом ветру.
— Ну что вы, в самом деле! – пристыдил часовую О. – Это просто у кого-то фантазии не хватает новое что-то придумать.
Он повернулся к Знамени и рявкнул, не разжимая зубов*: (*Практически невозможный физиологический трюк, но в тот момент лейтенанту было не до физиологии.)
— Сейчас я досчитаю до трех! РРРРРР…
Лейтенант не успел завершить даже «раз» – Знамя безвольно повисло на древке, как и положено боевому символу прославленного учебного заведения.
После этого понадобилось всего пять минут и завалявшийся леденец, чтобы выманить Диану из-за батареи. Но все равно курсантка старалась держаться от охраняемого объекта на максимально возможном расстоянии.
— А если оно опять?. – пролепетала Диана, как только ее бесстрашный командир двинулся к выходу.
— Действуйте строго по уставу! – отрезал лейтенант. – Или вы устава не помните?!
— Помню-помню! – Часовая плотно закрыла глаза и зачастила: – «Часовой у Боевого Знамени Школы имеет право применять любые…»
Преследуемый уставным бормотанием Дианы, О. на цыпочках выкрался из холла.
«А вы говорите, что от уставов никакой пользы! – попенял неизвестным гражданским лейтенант. – Они пробуждают воинственный дух…»
Он повернул за угол и нос к черепу столкнулся с Воинственным Духом. По крайней мере, лейтенант решил, что именно так должно называться страшилище, торчащее посреди коридора. Существо состояло из черепа с горящими как подфарники глазами, скелета неизвестного науке животного и собственно Воинственного Духа, который получился, насколько мог судить О., из смеси одеколона «Trojnoy», сока давленного чеснока и запаха портянок после пятикилометрового марш-броска.
От неожиданности лейтенант схватил череп за нижнюю челюсть и изо всех сил дернул.
Челюсть щелкнула и сломалась. О. подумал и без раздумий треснул челюстью Духу по башке. Муляж-страшила рассыпался в мелкую пыль.
— А за порчу наглядных пособий* будете наказаны отдельно! – посулил лейтенант.
(*Скелеты традиционно используются в качестве наглядных пособий на спецкурсе «Очень тщательный личный досмотр».)
По углам послышалось гудение, как будто десяток замаскированных курсантов одновременно промычали «М-м-м-м-м!».
— Я же вас в два счета вычислю! – пригрозил О. – У кого там вчера был марш-бросок на пять километров?
Мычание стихло.
Лейтенант понял, что если не попьет водички прямо сейчас, то прямо сейчас поднимет школу по тревоге и начнет проверять, у кого простыни разрисованы, а кто использует экзотический одеколон «Trojnoy».
А в каптерке тем временем невидимые пауки дошивали последние стежки очень даже видимой зеленой нитью. Фигура получалась огромной, размером с памятник, но какой-то мятой. Словно пожеванной жизнью.