Алекс Громов. Сталин и Берия. Секретные архивы Кремля.
Фрагмент: Алекс Громов. Сталин и Берия. Секретные архивы Кремля.
В издательстве «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”» скоро выходит в свет книга Алекса Громова «Сталин и Берия. Секретные архивы Кремля». Имена Иосифа Сталина и Лаврентия Берии тесно связаны в нашей исторической памяти. Они были последними, кто был причастен к планам полного преобразования мира и создания нового человека. Они были последними, кому удалось глобально и целенаправленно изменить облик и сущность нашей страны. Сталин воплощал в себе новую государственность, власть – не просто как идею, но и как стройную систему идеологии, которая по форме была коммунистической, а по сути имперской…
Помимо разгрома очередного уклона (правого или левого) и относительной нормализации (установления дипломатических и торговых отношений с рядом буржуазных стран), под руководством Сталина была де-факто начата кампания по повышению бдительности и разоблачению вражеских агентов на территории СССР. С одной стороны, Советский Союз вышел на мировую арену и был признан рядом буржуазных (читай – враждебных) государств, с другой – отдельные представители этих стран, работавшие в СССР, получили благодаря советским спецслужбам статус «шпионов». Таким образом мудрый вождь народов наглядно продемонстрировал доказательства того, что империалистические державы не отказались от своих попыток навредить советской стране и по-прежнему продолжают вмешиваться во внутренние дела страны Советов. Наглядным примером послужило «шахтинское дело». Судебный процесс по нему проходил в мае–июле 1928 года в Колонном зале Дома Союзов. Для придания ему значимости, для его освещения в Европе и Америке были приглашены и иностранные журналисты. Также в зале суда находились специально подобранные советской властью по принципу лояльности граждане, которые исполняли роль возмущенной деятельностью злодеев народной массовки…
На процессе обвиняемыми были 53 инженера и техника, которые работали в городе Шахты (отсюда и название процесса) на угледобывающих предприятиях и в Донбассе. В число обвиняемых были включены три германских инженера. Большинство из представших перед судом являлись старыми инженерами, получившими образование еще в царское время. Перед арестом они работали техническими специалистами на шахтах, которыми руководили представители новой партийной и государственной элиты. Согласно выдвинутому против специалистов обвинению, они участвовали в заговоре, руководство которым находилось за рубежом. Оно планировало при помощи старой технической интеллигенции, многие из которой негативно относились к советской власти, разрушить советскую угольную промышленность (что неминуемо привело бы к остановке множества заводов и фабрик), выведя из строя донбасские угольные предприятия. Для реализации этих зловещих планов обвиняемые должны были организовывать взрывы и пожары на шахтах и электростанциях. Помимо этого, согласно тексту обвинения, инженеры-вредители собирались портить системы вентиляции в шахтах и срывать производственный процесс, и что было особо подчеркнуто, – это не только привело бы к многочисленным жертвам среди рабочих, но и целенаправленно ухудшало бытовые условия рабочих, чтобы спровоцировать их на выступления против советской власти и несоблюдения трудовой дисциплины.
Всего сотрудниками органов было арестовано несколько сотен человек, часть из которых была освобождена, 82 осуждены коллегией ОГПУ во внесудебном порядке, перед судом предстало 53 человека.
Официально судебный процесс, получивший название «Дело об экономической контрреволюции в Донбассе», рассматривался в течение 41 дня Специальным присутствием Верховного суда под председательством Вышинского. В тексте обвинения говорилось, что представшие перед справедливым советским судом преступники действовали по заданию польских, немецких и французских разведывательных служб, а также по заданию живших в эмиграции бывших владельцев фабрик и шахт. Кроме того, подсудимые были обвинены в том, что произошедшие на шахтах треста «Донуголь» аварии – это результат их вредительской деятельности.
Одиннадцать человек были приговорены к расстрелу, пять казнены. Для остальных высшая мера наказания была заменена десятью годами заключения. Из трех германских подданных двое были оправданы, а третий приговорен к условному сроку заключения.
Спустя 72 года, после расследования, проведенного Генеральной прокуратурой РФ, все осужденные по этому делу были реабилитированы.
Буквально за несколько дней до начала процесса по «шахтинскому делу», 8 апреля 1928 года, Сталин заявил, что «глупо было бы предположить, что международный капитал оставил нас в покое. «Шахтинское дело» знаменует собой новое серьезное выступление международного капитала и его агентов в нашей стране против Советской власти… Мы имеем врагов внутренних. Мы имеем врагов внешних. Об этом нельзя забывать, товарищи, ни на одну минуту».
Насколько лично Сталин был причастен к организации «шахтинского дела»? Среди тех, кто готовил это дело, был сотрудник Северо-Кавказского отделения ГПУ Ефим Георгиевич Евдокимов, с которым был знаком Сталин. Позже Евдокимов получил назначение полномочным представителем ОГПУ на Северном Кавказе, а затем – 1-м секретарем Северо-Кавказского крайкома, членом ЦК ВКП(б). И как многие организаторы и исполнители процессов и прочих деликатных поручений Сталина, Евдокимов был 9 ноября 1938 арестован и, после допросов, 2 февраля 1940 года приговорен Военной коллегией Верховного Суда СССР к высшей мере наказания…
Роберт Такер в книге «Сталин-диктатор. У власти. 1928–1941» приводит следующие сведения о действиях Евдокимова: «В конце 1927 г. он прибыл в Москву с донесением о вредительской преступной деятельности в городе Шахты. Однако тогдашний руководитель ОГПУ В.Р. Менжинский за недостатком убедительных свидетельств отказался проверять предоставленную ему информацию. Тогда Евдокимов обратился к Сталину и получил его поддержку. В результате делу был дан ход при личном содействии Сталина вопреки протестам главы правительства Рыкова и нового руководителя ВСНХ В.Куйбышева, которые опасались губительных экономических и политических последствий этой аферы. Под физическим и психологическим давлением арестованных заставили признаться в причастности к фиктивному преступному заговору…»
В чем еще заключалось своеобразие «шахтинского дела»? В том, что было первым в ряду советских политических процессов, поставленным и проведенным по канонам театрального искусства. Для этого все главные действующие лица, в том числе – судьи, подсудимые и караул со штыками наголо, располагались на высоком помосте, ярко освещенном и напоминающем не только современную театральную сцену, но и сцену какой-то суровой средневековой мистерии, действа. Неслучайно в процессе помимо государственных общественных обвинителей (Крыленко и Рогинского) принимали участие и четверо общественных обвинителей, клеймивших заговорщиков. Для председательствующего судьи А.Я. Вышинского, бывшего меньшевика и комиссара милиции Временного правительства, к тому же лично подписавшего «распоряжение о неукоснительном выполнении на вверенной ему территории приказа Временного правительства о розыске, аресте и предании суду, как немецкого шпиона, Ленина», это был политический дебют при Советской власти. И он прошел успешно.
На «шахтинском процессе» в сознание масс была заложена идея военной и экономической угрозы государству рабочих и крестьян, идущей из-за границы, но отчасти поддерживаемой в самом СССР «бывшими» владельцами фабрик, заводов и членами уже разгромленных политических партий, в отличие от большевиков, не заинтересованных в заботе о трудящихся. При этом Сталин красноречиво высказался по поводу «бывших» и зарубежных империалистов, что «капиталистическое окружение нельзя рассматривать как простое географическое понятие», т.е. враги Советского Союза находятся по обе стороны его государственной границы. Таким образом, вражеская интервенция уже де-факто началась – посредством скрытых врагов советской власти, прикрывающихся личинами добропорядочных советских граждан. При этом Сталин нанес удар и правой оппозиции, поскольку среди ее сторонников были представители старой технической интеллигенции, к которым в СССР после «шахтинского дела» повсеместно стали относиться с подозрением.
Прошло всего пять дней после завершения судебного процесса по «шахтинскому делу», и в том же Колонном зале Дома Союзов 11 июля 1928 года торжественно открылся VI конгресс Коммунистического интернационала. Более чем пятьсот депутатов от шестидесяти пяти организаций (пятидесяти партий) под руководством руководителя Коминтерна Бухарина приняли новую программу и устав Коминтерна. В этой программе, тезисы которой были заранее написаны Бухариным, были внесены и поправки, сделанные Сталиным, в которых подчеркивалось, что наступает новый, уже третий революционный период развития мира после произошедшей Октябрьской революции, и этот период «неизбежно ведет к новой эпохе войн между империалистическими государствами». Кроме того, закреплялось для организаций – участников Коминтерна требование «международной коммунистической дисциплины». В своем докладе Бухарин упомянул и про военную угрозу извне, и поэтому делегат, представитель американской компартии Бертран Вольф, тщетно пытался после завершения доклада руководителя Коминтерна его перехватить для того, чтобы уточнить этот тезис, который де-факто ставил зарубежные компартии в положение агентов Коминтерна во враждебной (по его же терминологии) стране.
Также можно предположить, что именно в это время Сталин начал свое плавное, но неуклонное выдвижение в главные теоретики Советского Союза. Это находит подтверждение в документе из архива Л.Д. Троцкого, хранящегося в Гарвардском университете (архивный номер Т1897). В нем приводится запись разговора Н.Бухарина, встречавшегося в начале июля 1928 года с Л.Каменевым, незадолго до этого восстановленным в партии и работавшим начальником Научно-технического управления ВСНХ СССР. По словам Бухарина, рассказывавшего о недавно закончившемся Конгрессе Коминтерна, «Сталин во многих местах испортил мне программу. Он съедаем страстным желанием стать признанным теоретиком. Он полагает, что это единственное, что ему не хватает».
В издательстве «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”» скоро выходит в свет книга Алекса Громова «Сталин и Берия. Секретные архивы Кремля». Имена Иосифа Сталина и Лаврентия Берии тесно связаны в нашей исторической памяти. Они были последними, кто был причастен к планам полного преобразования мира и создания нового человека. Они были последними, кому удалось глобально и целенаправленно изменить облик и сущность нашей страны. Сталин воплощал в себе новую государственность, власть – не просто как идею, но и как стройную систему идеологии, которая по форме была коммунистической, а по сути имперской…
Помимо разгрома очередного уклона (правого или левого) и относительной нормализации (установления дипломатических и торговых отношений с рядом буржуазных стран), под руководством Сталина была де-факто начата кампания по повышению бдительности и разоблачению вражеских агентов на территории СССР. С одной стороны, Советский Союз вышел на мировую арену и был признан рядом буржуазных (читай – враждебных) государств, с другой – отдельные представители этих стран, работавшие в СССР, получили благодаря советским спецслужбам статус «шпионов». Таким образом мудрый вождь народов наглядно продемонстрировал доказательства того, что империалистические державы не отказались от своих попыток навредить советской стране и по-прежнему продолжают вмешиваться во внутренние дела страны Советов. Наглядным примером послужило «шахтинское дело». Судебный процесс по нему проходил в мае–июле 1928 года в Колонном зале Дома Союзов. Для придания ему значимости, для его освещения в Европе и Америке были приглашены и иностранные журналисты. Также в зале суда находились специально подобранные советской властью по принципу лояльности граждане, которые исполняли роль возмущенной деятельностью злодеев народной массовки…
На процессе обвиняемыми были 53 инженера и техника, которые работали в городе Шахты (отсюда и название процесса) на угледобывающих предприятиях и в Донбассе. В число обвиняемых были включены три германских инженера. Большинство из представших перед судом являлись старыми инженерами, получившими образование еще в царское время. Перед арестом они работали техническими специалистами на шахтах, которыми руководили представители новой партийной и государственной элиты. Согласно выдвинутому против специалистов обвинению, они участвовали в заговоре, руководство которым находилось за рубежом. Оно планировало при помощи старой технической интеллигенции, многие из которой негативно относились к советской власти, разрушить советскую угольную промышленность (что неминуемо привело бы к остановке множества заводов и фабрик), выведя из строя донбасские угольные предприятия. Для реализации этих зловещих планов обвиняемые должны были организовывать взрывы и пожары на шахтах и электростанциях. Помимо этого, согласно тексту обвинения, инженеры-вредители собирались портить системы вентиляции в шахтах и срывать производственный процесс, и что было особо подчеркнуто, – это не только привело бы к многочисленным жертвам среди рабочих, но и целенаправленно ухудшало бытовые условия рабочих, чтобы спровоцировать их на выступления против советской власти и несоблюдения трудовой дисциплины.
Всего сотрудниками органов было арестовано несколько сотен человек, часть из которых была освобождена, 82 осуждены коллегией ОГПУ во внесудебном порядке, перед судом предстало 53 человека.
Официально судебный процесс, получивший название «Дело об экономической контрреволюции в Донбассе», рассматривался в течение 41 дня Специальным присутствием Верховного суда под председательством Вышинского. В тексте обвинения говорилось, что представшие перед справедливым советским судом преступники действовали по заданию польских, немецких и французских разведывательных служб, а также по заданию живших в эмиграции бывших владельцев фабрик и шахт. Кроме того, подсудимые были обвинены в том, что произошедшие на шахтах треста «Донуголь» аварии – это результат их вредительской деятельности.
Одиннадцать человек были приговорены к расстрелу, пять казнены. Для остальных высшая мера наказания была заменена десятью годами заключения. Из трех германских подданных двое были оправданы, а третий приговорен к условному сроку заключения.
Спустя 72 года, после расследования, проведенного Генеральной прокуратурой РФ, все осужденные по этому делу были реабилитированы.
Буквально за несколько дней до начала процесса по «шахтинскому делу», 8 апреля 1928 года, Сталин заявил, что «глупо было бы предположить, что международный капитал оставил нас в покое. «Шахтинское дело» знаменует собой новое серьезное выступление международного капитала и его агентов в нашей стране против Советской власти… Мы имеем врагов внутренних. Мы имеем врагов внешних. Об этом нельзя забывать, товарищи, ни на одну минуту».
Насколько лично Сталин был причастен к организации «шахтинского дела»? Среди тех, кто готовил это дело, был сотрудник Северо-Кавказского отделения ГПУ Ефим Георгиевич Евдокимов, с которым был знаком Сталин. Позже Евдокимов получил назначение полномочным представителем ОГПУ на Северном Кавказе, а затем – 1-м секретарем Северо-Кавказского крайкома, членом ЦК ВКП(б). И как многие организаторы и исполнители процессов и прочих деликатных поручений Сталина, Евдокимов был 9 ноября 1938 арестован и, после допросов, 2 февраля 1940 года приговорен Военной коллегией Верховного Суда СССР к высшей мере наказания…
Роберт Такер в книге «Сталин-диктатор. У власти. 1928–1941» приводит следующие сведения о действиях Евдокимова: «В конце 1927 г. он прибыл в Москву с донесением о вредительской преступной деятельности в городе Шахты. Однако тогдашний руководитель ОГПУ В.Р. Менжинский за недостатком убедительных свидетельств отказался проверять предоставленную ему информацию. Тогда Евдокимов обратился к Сталину и получил его поддержку. В результате делу был дан ход при личном содействии Сталина вопреки протестам главы правительства Рыкова и нового руководителя ВСНХ В.Куйбышева, которые опасались губительных экономических и политических последствий этой аферы. Под физическим и психологическим давлением арестованных заставили признаться в причастности к фиктивному преступному заговору…»
В чем еще заключалось своеобразие «шахтинского дела»? В том, что было первым в ряду советских политических процессов, поставленным и проведенным по канонам театрального искусства. Для этого все главные действующие лица, в том числе – судьи, подсудимые и караул со штыками наголо, располагались на высоком помосте, ярко освещенном и напоминающем не только современную театральную сцену, но и сцену какой-то суровой средневековой мистерии, действа. Неслучайно в процессе помимо государственных общественных обвинителей (Крыленко и Рогинского) принимали участие и четверо общественных обвинителей, клеймивших заговорщиков. Для председательствующего судьи А.Я. Вышинского, бывшего меньшевика и комиссара милиции Временного правительства, к тому же лично подписавшего «распоряжение о неукоснительном выполнении на вверенной ему территории приказа Временного правительства о розыске, аресте и предании суду, как немецкого шпиона, Ленина», это был политический дебют при Советской власти. И он прошел успешно.
На «шахтинском процессе» в сознание масс была заложена идея военной и экономической угрозы государству рабочих и крестьян, идущей из-за границы, но отчасти поддерживаемой в самом СССР «бывшими» владельцами фабрик, заводов и членами уже разгромленных политических партий, в отличие от большевиков, не заинтересованных в заботе о трудящихся. При этом Сталин красноречиво высказался по поводу «бывших» и зарубежных империалистов, что «капиталистическое окружение нельзя рассматривать как простое географическое понятие», т.е. враги Советского Союза находятся по обе стороны его государственной границы. Таким образом, вражеская интервенция уже де-факто началась – посредством скрытых врагов советской власти, прикрывающихся личинами добропорядочных советских граждан. При этом Сталин нанес удар и правой оппозиции, поскольку среди ее сторонников были представители старой технической интеллигенции, к которым в СССР после «шахтинского дела» повсеместно стали относиться с подозрением.
Прошло всего пять дней после завершения судебного процесса по «шахтинскому делу», и в том же Колонном зале Дома Союзов 11 июля 1928 года торжественно открылся VI конгресс Коммунистического интернационала. Более чем пятьсот депутатов от шестидесяти пяти организаций (пятидесяти партий) под руководством руководителя Коминтерна Бухарина приняли новую программу и устав Коминтерна. В этой программе, тезисы которой были заранее написаны Бухариным, были внесены и поправки, сделанные Сталиным, в которых подчеркивалось, что наступает новый, уже третий революционный период развития мира после произошедшей Октябрьской революции, и этот период «неизбежно ведет к новой эпохе войн между империалистическими государствами». Кроме того, закреплялось для организаций – участников Коминтерна требование «международной коммунистической дисциплины». В своем докладе Бухарин упомянул и про военную угрозу извне, и поэтому делегат, представитель американской компартии Бертран Вольф, тщетно пытался после завершения доклада руководителя Коминтерна его перехватить для того, чтобы уточнить этот тезис, который де-факто ставил зарубежные компартии в положение агентов Коминтерна во враждебной (по его же терминологии) стране.
Также можно предположить, что именно в это время Сталин начал свое плавное, но неуклонное выдвижение в главные теоретики Советского Союза. Это находит подтверждение в документе из архива Л.Д. Троцкого, хранящегося в Гарвардском университете (архивный номер Т1897). В нем приводится запись разговора Н.Бухарина, встречавшегося в начале июля 1928 года с Л.Каменевым, незадолго до этого восстановленным в партии и работавшим начальником Научно-технического управления ВСНХ СССР. По словам Бухарина, рассказывавшего о недавно закончившемся Конгрессе Коминтерна, «Сталин во многих местах испортил мне программу. Он съедаем страстным желанием стать признанным теоретиком. Он полагает, что это единственное, что ему не хватает».
