Легендарный сценограф Эдуард Кочергин вспоминает не о «деятелях искусства». От вышеупомянутого словосочетания волей-неволей слышишь орденно-медальное позвякивание, а в нос лезет запах фуршета и ковровых дорожек. Здесь же – ароматы красок, холста и дерева, звуки увлеченной работы и диковинной речи диковинных театральных обитателей – Планшетных крыс. Это шуточное внутритеатральное звание присуждают «опытным, талантливым или, как говорили в стародавние времена, хитрым работникам театрально-постановочных частей и декорационных мастерских». Происходит «Планшетная крыса» от «палубной крысы» – в императорских театрах машинистами сцены брали отслуживших боцманов. Ведь здесь те же такелажные работы, то же обилие канатов и узлов, сложное и хлопотливое хозяйствование. И тот же причудливый обособленный мир, которому нужно отдать себя целиком, чтобы обеспечить безопасное плавание.
Перед нами – написанные с любовью, громадной и нежной, как маяковское облако, мемуары о Делателях искусства, известных всей стране и незаметных, «людях-антиках» из исчезнувшей России и сверстниках автора. О тех, кто вывел на театральное небо черное солнце из сна Мелехова; кто в те времена, когда красок было не достать, придумал несравненный булатовский голубец – цвет между бирюзой и лазурью; кто плотничал для спектакля мебель, достойную музея; кто превращал сцену в истерзанную шкуру Холстомера. Обо всех тех, с кем добрая судьба позволила «повязаться», кто учил, удивлял и радовал. «Записки Планшетной крысы» – книга абсолютно ренессансного духа, гимн человекам фантазирующим и трудящимся. Да-да, вешалка, актер, режиссер… Но давайте не будем забывать о том, что театр невозможен без вечного мастера, который, смотрит на эскиз, спрашивает: «Делать как у вас или как надо?» – и, услышав в ответ испуганное: «Как надо, как надо!» – приступает к творению пространства.