Книжно-Газетный Киоск


Фрагмент: Антология «Империум»

В издательстве «Снежный Ком М» выходит антология «Империум», в которую вошли произведения таких известных писателей, как Роман Злотников, Олег Дивов, Дмитрий Володихин, Далия Трускиновская, Дмитрий Федотов, Евгений Гаркушев. Завершает сборник цикл рассказов и повестей Алекса Громова и Ольги Шатохиной «Terra Imperium», отрывок из которого мы сегодня публикуем.

Алекс Громов, Ольга Шатохина

Hовомодное зло
 
Селедка в прокламациях

«Над всей Москвой безоблачное небо» – так поутру доложил старшему дознавателю Приказа тайных дел Владимиру Александрову дьяк-погодник Эдуард Утукин, родившийся в Орле в знатной дворянской семье и постигавший премудрости наук в далеком Париже и в горах Тибета.
А тем временем на Красной площади традиционно шел торг – пришли первые обозы с селедкой нового улова. Рыба была свеженькая и дешевая, и разбирали ее бойко. И вокруг в торговых рядах ни на минуту не умолкали крики торговцев, наперебой расхваливающих свой товар.
— Мед! Липовый! Разнотравный! Мед, кому мед! С далеких гор, мед редкостный и целебный!
— Абрикосы заморские сушеные! Сладкие! Прозрачные, извольте убедиться!
— Пенька!
— Деготь березовый!
Продавец рыбы вразнос стоял возле оптовой лавки с опустошенным в очередной раз лотком, собираясь загрузиться новой партией. Он покашливал, прочищая горло, готовясь звонко кричать: «Рыбица! Селедки!». Внезапно в небесах потемнело, и в соседнем мануфактурном ряду купец Сорокин, лично торговавший праздничными кафтанами и иноземными восточными платьями, завопил:
— Ироды на небе!
Поднявши головы кверху, все увидели зависший над площадью огромный предмет, похожий на тыкву, только увеличенную в тысячи раз. А на боку у нее был чудовищный рисунок – трехглавый орел. Людей на площади охватила паника. Многие купцы стали лихорадочно убирать товар. Но местный вор – кривоногий Васька Иванов, спившийся книжник, неоднократно битый не только за кражи, но и за огульные слова и неуважение к государю и боярам, успел под шумок схватить узорчатый пояс, свиток со сказанием о московских собирателях редкостей и две горсти квашеной капусты, засунув все это за пазуху.
И тут из чрева диковины посыпались листки бумаги. «Подметные письма!..» – зашептались в толпе. И начальник Приказа тайных дел боярин Ромодановский, выбежавший на площадь с отрядом стрельцов и прочими служивыми, прокричал:
— Пуляй по иродам!
Доблестные стрельцы принялись палить из ручниц. Но пули не долетали до цели.
Летучее чудище, еще повисев над Красной площадью, зарокотало нутром, и поплыло на запад, усеивая свой путь шлейфом из подметных писем, каждое из которых начиналось словами:
«Мы, пресветлейший и непобедимейший Монарх Иван Дмитриевич, Божиею милостию, Цесарь и Великий Князь всея России, и всех Татарских царств и иных многих Московской монархии покоренных областей Государь и Царь…»
То есть составлено послание было от имени сына Дмитрия Самозванца и Марины Мнишек – или, как считали их немногочисленные тайные сторонники, законного царя Дмитрия Ивановича и благочестивой царицы Марины Юрьевны,– чудом спасшегося в младенчестве от мучительной казни.
А завершалось послание и вовсе дерзновенно: «С нами Папа Римский, Император Священной Римской империи и владыка Поднебесного Китая».
Но бумаги сии спросом на торжище не пользовались – к примеру, Федька-разносчик грамоты не разумел, и письмена на этих листках были для него лишь неведомыми закорючками. А потому, когда небесное страшилище кануло за горизонт, паника слегка улеглась, и Ваське-вору в очередной раз надавали по шее, Федька перехватил свой лоток поудобнее, поправил перевязь на плече и двинулся вдоль рядов, крича, как и планировал: «Рыбица! Селедки!». А бумажки вообще вниманием не удостоил, разве что употребив несколько подвернувшихся под руку для заворачивания покупателям тех самых селедок.



Следствие ведут

Ночью подметные письма трудами злоумышленников появились на боярских и богатых купеческих домах и даже на воротах Кремля. Утром из Коломенского, из летнего своего дворца, спешно вернулся в Кремль государь Алексей Михайлович и повелел немедленно созвать боярскую Думу.
После того как был зачитан текст злодейского послания, один старый боярин пробормотал:
— Складно выражается, подлец… прямо как отец его!
— Который из отцов-то? – захохотал услышавший это государев шут Васька.– Гришка Отрепьев, аль Тушинский вор, аль атаман Заруцкий?
— Да, недаром его отца называли вероотступником, еретиком, чернокнижником и колдуном.
— Самозванцы на Руси не новость… И ведь надобно заметить, что «Дмитриев Ивановичей» было больше всего.
Кто-то напомнил, что в начале 1613 года Марина Мнишек, бывшая последовательно женой всех лжеДмитриев, заявила о правах своего сына на Земском Соборе, но претензии эти были отвергнуты.
— «…а Литовского и Свийского короля и их детей, за их многие неправды, и иных никоторых людей на московское государство не обирать, и Маринки с сыном не хотеть»,– важно процитировал постановление Собора боярин Александр Пышков, который был известен как великий ценитель искусства рыбной ловли и знаток истории.
— А что случилось опосля? – заинтересовалась причастная к власти молодежь.
— На Русь пришел порядок,– ответствовал Пышков.– Атамана Ивана Заруцкого, который увез Марину с сыном из Коломны в низовья Волги, где провозгласил ее царицею, взяли в плен и казнили. Марину заключили в темницу, а ее сына от лжеДмитрия I, прозванного Ивашкой Воренком, повесили подле Серпуховских ворот…
— Ну и о чем тогда речь держим? Казнили, похоронили, наследников нет – и концы в архив.
— Э, нет! Шибко ладно только сказка сказывается, а дело-то может много загогулин иметь.
— Ну и что там еще в подкладке?
— Изрядно темная история, Бог весть кем сочиненная или проплаченная…
И Пышков, воспользовавшись паузой,– государю подали какой-то свиток на аглицком языке, и Алексей Михайлович его внимательно читал,– вполголоса поведал о том, как по Руси и сопредельным землям поползли слухи, что вместо «царевича» казнили случайного мальчугана, а самого Ивана шляхтич Белинский тайно вывез в Польшу, где через некоторое время представил ребенка королю Сигизмунду и вельможам сейма как сына Дмитрия и внука Ивана Грозного. И сейм назначил опекуном мальчика магната Сапегу, выделив на содержание Ивана шесть тысяч золотых ежегодно.
— Да неужто царь Михаил так вот и терпел, что поляки супостата растят?
— Нет, когда до государя дошел слух, что в Польше скрывается человек, которого называют московским царевичем и у него-де на спине есть особый знак, пятно в виде царского герба, и вдобавок он неуязвим, то в Польшу был послан запрос с требованием выдать или казнить самозванца.
— И дерзнули не выдать?
— Почему же, выдали. Силу русского оружия на себе испытывать паны не так уж и стремились при всей своей гордыне…
Когда заседание боярской Думы закончилось, государь подозвал к себе дознавателя Владимира и повелел проследить за несколькими боярами и их родственниками.
— Ибо слишком много у них имений за пределами отеческой земли,– отметил царь.– Пусть твои сыскари поработают, как следует!



Немногим более полувека назад…

Сын лжеДмитрия был в Польше взят под стражу и отправлен в Москву вместе с великим королевским послом Гавриилом Стемпковским. У посла было при себе личное письмо польского короля, который просил русского государя не карать несчастного – ибо тот, на самом деле, сын мелкого шляхтича Лубы, с давних пор подвержен душевной болезни и за действия свои отвечать никак не может…
Но тут заболел и скончался царь Михаил Федорович, так и не успев решить судьбу очередного самозванца. На престол вступил Алексей Михайлович, который в июле 1645 года принял Стемпковского и на его речь ответствовал:
— Хотим с королем вашим быть в крепкой братской дружбе, и в любви, и в соединении!
И повелел отпустить больного разумом «шляхетского сына» в Польшу.
…По словам самого лжеИвана V, после этого он, позабыв о своем царском достоинстве, долго скитался, терпел нужду и лишения. Но порой и самозванцам судьба дает шанс. И однажды, когда Самозванец (Иван Дмитриевич) в очередной раз отправился на историческую родину под видом купца, ему выпал тот самый, счастливый жребий…



Механизмы и замыслы

…Обоз шел далеко за Уральские горы, и вот, наконец, прибыл в слободу Самаровский ям на берегу Иртыша. И там внимание самозванца привлек высокий худощавый парнишка, подручный кузнеца, который не только ловко починил сломавшуюся повозку, но и отрегулировал тонкие весы для золотого песка. А потом еще и наладил иноземные часы, которые Самозванец когда-то приобрел в Нюрнберге, но рассказывал всем, что они достались ему от матушки, а ранее принадлежали придворному лекарю его деда Бомелию. И путешественник разговорился с мастером.
— А кто тебя учил?
— Да самоучка я… Кое-что и сам удумал
— А что именно?
— Много чего. Только это никому не надо.
— Почему никому? Мне надобно. Я из твоих задумок много чего для Руси сделаю.
— Правда что ли?
— А то!
— Если без лошади ездить, то можно и по болотам, и овес с собой не надо тащить…– поведал юноша.
— Это как – без лошади? – изумился Самозванец.
— А так, чтобы механизм вез!
— И через каждые полверсты придется останавливаться и пружину заново заводить? – спросил Самозванец, припомнив автоматических музыкантов, которых показывали во дворцах европейских владык.
— Нет,– замотал головой парнишка и, нырнув в свою каморку, вынес склянку с черной тягучей жидкостью.– Вот, сударь, если это в бурдюк залить и оттуда трубочку в механизм, то можно ехать, пока бурдюк не иссякнет. А если это через алхимический куб перегнать, то и чадить не будет, и одного бурдюка на много-много верст должно хватить.
— Где же его взять, это твое снадобье? Дорого стоит?
— В десяти верстах отсюда есть овраг, там оно само из земли течет. И овраг этот в округе не один. А если железом оковать и колеса вот в такую плоскую цепь спрятать, то и по болоту повозка самобеглая пройдет, и пулей ее не пробить. А если пушечку вот сюда приладить… Гуляй-город люди тащат, а тут он сам пойдет.
— То есть, и в грязи не вязнет, и пуля не берет…
— Если железо в кислый спирт положить, то пар невидимый пойдет, а его можно в пузырь большой собрать и летать над землей…– не унимался изобретатель.– Но только по ветру. А если пузырь сделать побольше, к нему мой механизм приладить и крылья, как у мельницы, то и ветер не нужен — Так! – оживился Самозванец, почуяв, что фортуна наконец-то вознамерилась сделать ему достойный подарок.– Как тебя зовут?
— Антон сын Житарев.
— А я – Иван Дмитриевич, великий государь, обманом трона лишенный. Жалую тебя боярским достоинством. Будет у тебя своя мастерская. И дворец будет, и поместье. Заграница нам поможет! У меня там родственники, друзья, покровители…