Книжно-Газетный Киоск


Критика


Ольга Логош. «В вересковых водах. Книга стихотворений»
Киев: Птах, 2011

Поэзия провоцирует на метафоры, всевозможные сличения и ассоциации, и если б можно было озвучить вкусовую метафору, рождаемую поэзией Ольги Логош, вырвалось бы: зеленый чай. Пожалуй, даже белый чай. В русском слове «зеленый» слишком много шума и плеска («Идет-гудет Зеленый Шум»…). А тут — вкус медленный, неявный, но терпкий. Энергия стиха, создаваемая лаконичной графикой и ритмикой книги «В вересковых водах», действует без шума и ярости. Напротив, она дисциплинирует дыхание и слух, зрение и обоняние. Минимализм стилистики Ольги Логош с первого стихотворения задает собственный темп жизнечувствования, предлагает свою психофизику слова.  Как в карельских и финских болотах — а топосы этих мест в книге рассыпаны повсеместно, — автору и читателю требуется точность шага, выверенность дистанции, безошибочность жеста:

Когда руки станут руками
Когда ноги станут ногами

Механика, которую мягко, но настойчиво вырабатывает стих Логош, отучает нас и от риторики интеллектуальной поэзии, строящей свой синтаксис на развернутых сложных конструкциях, и от экспрессивной эго-лирики. Поэтическая речь Логош компонуется  приемом монтажа: многочисленные словесные звенья опускаются, вычищается все дополнительное — оставляется пара-тройка акцентов. Иногда работа по отбору слов показывается читателю словно бы в черновой версии, в процессе, усиливая впечатление погруженности автора в мелкую моторику формотворчества:

под грецким орехом
тырит гроздь винограда
курортник

Вариант:

где грецкий орех растет
тырит гроздь винограда
курортник

дождь в помощь!
радость лип
(«Под Люстдорфом»)

Когда Сергей Эйзенштейн объяснял, как работает монтаж в кино, он приводил в пример японские хокку. Ольга Логош не просто вводит нерифмованные трехстишия — она облекает их в русские «частоговорки» («Весенние частоговорки»), в сущности, пользуется принципом короткой зарисовки даже там, где стихотворение превышает этот малый объем и вырастает до многоступенчатого, каскадом (это выражено и графически) выстроенного высказывания.
«В вересковых водах» — книга верлибров такого типа, в котором лирическое слово не забыло о своей мелодической природе: стихи здесь танцуют, они облечены в интереснейшие ритмические рисунки — дольники, полиритмические вариации, и на уникальность рисунка влияют и вертикальные связи, и звукопись, и синтаксический аскетизм:

вон — сейшн в «Сайгоне»,
вон — диски у Майка.

Мойка полна катеров…
(«Тью-у, мой друг англоман…»)

Снег —
вверх поднявшийся
хлеб
весь в дырочках
из теста косого замеса

Верба по уши снежна

Варежку вечери
вяжет
           ждет
Кто с тобой?
            Улыбается про себя
(«Святки»)

Книга насыщена инокультурными знаками. В ней соседствуют липа и платан, «Финские стихи» — с «небом близким / ерусалимским», словарь «живаго великорусскаго языка» Даля и ирландские святые, Арво Метс и Элюар, виноградарский ландшафт «Песни Песней» и сосны, вереск, земляника… Однако экзотизма нет. Культурные коды обжиты и вживлены в пейзажную ткань, будь это пейзаж пространственный или внутренний. Это свойство автора вчитывать в органический мир имена и мифологемы абсолютно убедительно. Возможно, оно коренится в синкретизме его сознания, но, несомненно, и в способности наводить ювелирно выточенные мостки между человеком и природой. Мелодика речи, с прозрачной филигранной звукописью, помогает этому миниатюрному строительству:

Вереском светится склон.
Солнце в зените.
Ягелем я умоляю:
не исчезай.

Барра, ирландский святой,
плывет по лугу в коракле
и достает лососей
из травы для тебя…
(«Вереском светится склон…»)

Оригинальность авторского мира «В вересковых водах» — в особом «мультипликационном» почерке, в способности фиксировать мельчайшие перемены кадров природы, которые можно увидеть только поэтическим зрением. Собранная из таких стоп-кадров под пристальным наблюдением, воображаемая реальность книги Ольги Логош примиряет в тесном универсуме малое и большое, обращаясь разом к «паленым липам, / охрипшим птицам, / упавшим людям / сестре-коровке».
Определяя историко-литературные ориентиры поэтики Логош, возвращаешься в эпоху модерна, с его изящной графикой, декоративным мифологизмом и камерностью. Среди современников ей близки поэты питерской школы «синкаге-рю» (в посвящениях фигурирует ее идеолог Дмитрий Чернышев, а устройство стиха и слога напрямую перекликается с минималистическими этюдами питерского поэта). Чувствуется и общая для круга «синкаге-рю» четко локализованная атмосфера северно-европейского ландшафта — культурного и природного. У поколения тридцатилетних этот ландшафт, напоенный смесью ирландского, финского, древнерусского мифа, приобрел значение особой субкультуры, противостоящей в своем искусно сотворенном «местном колорите» стремительному размыванию идентичности. Поэзия Ольги Логош, как видится, наиболее верно прочитывается в неомодернистском контексте: ощутимы и ностальгия по мифотворчеству, и авторское собирание (не деконструкция, нет) образа мира, и деликатное хождение в чужие традиции. В итоге появилась книга емких, плотных миниатюр, так напоминающая скетчбук, где каждая зарисовка — одновременно личная реплика и артефакт.

Вера КОТЕЛЕВСКАЯ