Февраль в фаворе. Краток, вроде.
Но нескончаема печаль.
Средь вод холодных лодка бродит,
упрямо веруя в причал.
Ожогом ветер лица метит,
деревья клонит, как траву.
Тебя давно уж нет на свете,
а я по-прежнему живу.
Бросаю вызов Высшей власти,
колоколами слов звеня.
А ей мои земные страсти —
что муравьиная возня.
Но все же солнце сквозь ресницы
густых февральских облаков
косит. И скоро март проспится,
покинув временный альков.

Стало рано темнеть. Вечеров и ночей беспросветность.
Заблудился фонарь — одноглазый старик-поводырь.
Под ногами хрустят омертвелые, ломкие ветки.
Я кружу и кружу, протирая кроссовки до дыр.

Моцион перед сном — лучший лекарь от вредных эмоций.
Ветер листья швыряет — ноябрьские конфетти.
Ошалев от гостей, виртуальных заходов и соци-
альных встреч, наконец, выбираюсь из цепкой сети.

Звезды прячут сиянье под черным вселенским покровом.
И Луна не желает светить: у нее выходной.
Я бреду в темноте, натыкаясь на ритмику слова.
Престарелый анапест пристал и шагает за мной.

Вот напасть! Убирайся. Я друга найду помоложе.
Белый стих — кавалер средних лет, демократ, либерал.
Ну, а ты — динозавр, артефакт. Ты так тесно трехсложен.
Уходи на покой. Ты свой век золотой отыграл.

Двести лет молодцу. Кандалами — твои мне каноны.
Мне б в свободных одеждах верлибра потешиться всласть…
Но упрямец на вальс пригласил. И твержу обреченно:
«Раз-два-три, раз-два-три»! О метрической магии власть!