Седой ковыль застыл от снежной дрожи.
Насквозь пронесся ветреный порыв,
И ветви ив, роняя в воду вожжи,
Хватаются корнями за обрыв.

Вода ручья, душой своей остыв,
Потухла ликом, напилась печали
И присмирев, под листопадом шали,
Внимает всхлипам молчаливых ив.

Последний лист, припав щекой к воде,
Скользит пурпуром — раскаленной каплей,
Глядит, как сосны длинноногой цаплей
Бегут к метельной, суженой судьбе.

И тишина, не видно птиц нигде,
Как будто дом безжалостно разграблен.