Я поняла бесперспективность и обреченность подобного знакомства и больше на эту чувствительную тему с ним не говорила. Для меня так и осталось тайной, почему у Фрэнка не было официальной подруги. Не только его бизнес, но и личная жизнь была для всех загадкой. В голову приходили самые разные мысли:
Фрэнк — неисправимый старый холостяк, вдовец, разведенный. Его бросила жена, и поэтому он обозлен и не желает ни с кем знакомиться. Он боится связываться с белыми женщинами. А может… может, у него имеется неофициальный друг? В библиотечной системе много голубых, и Фрэнк — один из них…  Сплошной туман. Все равно не докопаюсь. Лучше закрыть тему.
В общем, с сотрудниками у меня проблем не возникало, если не считать клерка Марии. Она была не в меру живая, экзальтированная, шумная, чтобы не сказать разбитная девица. Когда Мария стояла на выдаче, возле нее постоянно крутились молодые и не очень представители мужского пола. Откуда только они брались! Мария просеивала их на предмет бойфрендовской пригодности, кокетничала со всеми подряд, сортировала, утверждала, отбрасывала…
А потом как-то Фрэнк сообщил мне, что из кассы стали пропадать деньги. То "двадцатки" не досчитаемся, то "десятки". Я позвонила в центральный отдел библиотечной охраны порядка и безопасности — Central Security. Прислали тайного "следопыта", который, расплатился за библиотечную задолженность (сказал, что потерял книгу) крупной купюрой и притворился рассеянным. Не стал пересчитывать деньги, сразу положил сдачу в бумажник. Так и есть! Мария не смогла упустить эту возможность и недодала ему "десятку". В итоге ее вызвали в отдел кадров и попросили (без скандала) написать заявление об уходе по собственному желанию. Не хотели из-за "такой мелочи" портить молодой женщине жизнь и карьеру увольнением за воровство. Да, в решении некоторых кадровых проблем наша библиотека отличалась истинным гуманизмом!
Марию незамедлительно сменила другая женщина, светлокожая красотка (то ли квартеронка, то ли мулатка) Кейти, жена священника. Она давно хотела перевестись в нашу библиотеку. Кейти как-то в порыве откровенности пожаловалась мне, что "белые ее не признают за свою, потому что она не совсем белая, а черные презирают за то, что ее предки по женской линии спали с белыми рабовладельцами. Поэтому она вроде как — ни то, ни се. Вот такая петрушка получается".
– Не переживайте, Кейти! Они просто вам завидуют. Вы такая красивая, — я старалась ее утешить.
– Спасибо, миз Л. Вы очень добры. Я буду молиться за вас.
Я обратила внимание на то, что все мои сотрудники афроамериканцы были либо глубоко верующими, либо просто привычно религиозными (по воспитанию) людьми. Каждое воскресенье они непременно ходили в храм, а в библиотеке читали молитву перед ланчем. Луис несколько раз предлагал отвезти меня в Гарлем послушать gospel singing (евангельское пение) в одном старинном храме. Но я, к сожалению, так и не выбралась. После работы спешила домой к семье. К тому же я не хотела выглядеть "белой вороной" в черной стае.

Однажды выхожу я, как обычно, на ланч и вижу, что на моей чистенькой, без единой царапины машине сидят двое местных парней латинос и преспокойно болтают ногами, попивая пиво и покуривая сигаретки. Внутренне я вся закипела, но виду не подала. Спокойно подошла к парням и культурно попросила их слезть с моей машины. Им это явно не понравилось.
– А кто ты такая? Мы тебя не знаем. You do not belong here! (Ты не из нашего района.)
Смолчать или ответить? Чего от них ждать? Луиса рядом нет. Защитить некому. Нет, молчать я не могу. Не на ту напали…
– Да, я здесь не проживаю, но я заведую местной библиотекой и помогаю жителям вашего района повышать культурный уровень, — сказала я твердо и даже с некоторой гордостью. Вот дура была!
– Видали мы таких! Катись к себе в район и помогай там повышать культурный уровень! — сказал один из парней. Но с моей машины они все же слезли.
Я села за руль и перепарковала машину рядом с Кадиллаком Фрэнка, в надежде, что такое соседство защитит мой Олдсмобиль от хулиганов. Как же я ошиблась! В шесть вечера, после закрытия библиотеки, я направилась к своей машине и не узнала ее. (Кадиллак стоял нетронутым.) Весь корпус моей машины, включая ветровое стекло, был разрисован отвратительным белым граффити. Сердце мое провалилось куда-то ближе к желудку и учащенно забилось. Затряслись руки.
Что это? Протру глаза. Может, это не моя машина? Может, я сплю, и все это мне только снится?
Увы, передо мной была самая что ни на есть печальная явь. Первой мыслью было звонить в полицию, но мобильных телефонов тогда не было, и я решила, не теряя времени, ехать на мойку, попытаться смыть граффити, пока краска была еще свежей. Не знаю, как я доехала до мойки без происшествий: через замазанное ветровое стекло дорога была едва видна. Стекла мне отмыли, но краска успела намертво въесться в корпус машины, и на следующий день мне пришлось отдать любимый Олдсмобильчик в ремонт — целиком перекрашивать. Обошлось все это в две тысячи долларов, из которых страховка покрыла лишь половину. Так я была "наказана" за то, что "не принадлежала к жителям района, в котором работала".
Сотрудники переживали за меня, советовали написать письмо в администрацию, попросить денежное возмещение убытков, так как при библиотеке не было паркинга. Я сходила в местное отделение полиции, составила акт о вандализме. Потом написала письмо в администрацию библиотеки, приложив копию заявления в полицию, но возмещения так и не получила. Когда дело касалось денежной помощи сотрудникам, администрация проявляла прижимистость, хотя щедрой рукой разбрасывала средства на разные, как нужные, так и бредовые (с моей точки зрения) проекты и усовершенствования.
В библиотеке имелся настоящий камин, который раз в год под Рождество уборщик Джон разжигал и топил углем. Камин горел, как в старину, привлекая к нам если не читателей, то просто посетителей. Пэт проводила детские рождественские программы. Празднично одетые дети танцевали и пели вокруг наряженной елки. Обстановка была истинно рождественская, волшебная. Перед самым Рождеством все сотрудники, собирались в комнате отдыха и устраивали себе праздник. Каждый что-то приносил из дома, какое-то любимое блюдо. Я, естественно, приготовила традиционно российский салат-оливье, который, к моей радости, пришелся всем по вкусу.
Проработала я в этой библиотеке полтора года. И, несмотря на некоторую неприятную "специфику", у меня в целом остались о том времени самые хорошие воспоминания. Погоду делали сотрудники, их доброе отношение, поддержка, сопереживание.
Через полтора года меня за хорошую работу "наградили" переводом в более "престижную" библиотеку в "менее опасном" районе. Сотрудники устроили мне прощальный вечер. Пэт приготовила любимые мною креветки по-китайски. Мы обменялись памятными подарками. Пэт и Луиса я впоследствии встречала на собраниях в Центральной библиотеке. С Пэт мы обнимались и кратко обменивались новостями. А по-прежнему слегка влюбленный в меня Луис разводил руками и восклицал:
– Миз Л., вы не становитесь старше, вы становитесь красивее!
Вот льстец! Но как приятно было мне это слышать!
Фрэнка я с тех пор больше не видела. Говорили, что он вышел на раннюю пенсию. О его дальнейшей судьбе мне ничего не известно.