Понятие "Троица", происходящее от греческого "Триада", является краеугольным камнем христианского вероучения, без которого само возникновение этого всеобъемлющего духовного пространства было бы немыслимым.
В христианских теологических представлениях существует главнейшее понятие "БОГ", сущность которого едина, а бытие представлено тремя равновеликими ипостасями: Отца — безначального Первоначала, Сына — Логоса, т. е. Абсолютного Смысла всего сущего и Духа Святого — животворящего Начала. Если о присутствии Бога, как высшей надмирной субстанции, человеческий разум еще способен иметь какие-то суждения, полагает Церковь, то понятие "Троица" является такой внемировой истиной, измыслить которую не подвластно никакой человеческой мудрости. Совершенная непостижимость этого догмата заключается в триипостастном единстве, для постижения которого человеческое сознание не имеет мыслительных инструментов. Самому живому воображению не дано постигнуть, каким образом Бог может обладать 3-мя лицами, каждое из которых есть Бог, но, в то же время, это не три Бога, а один Бог! Этот догмат можно извратить, можно отнестись к нему без доверия, со скепсисом, но его невозможно опровергнуть, поскольку нельзя понять.
Само по себе учение о троичности Бога не является чем-то исключительным, так как подобный мотив получил развитие в религиозно-философской системе индуизма, в котором известно понятие "Тримурти", т. е. тройственный, трехликий образ верховных богов Брахмы, Вишну и Шивы.
Различие между триадами индуизма и других языческих религий, с одной стороны, и Троицы, с другой, заключаются в том, что христианская Троица — это такая форма Абсолюта, при которой все три лица равновелики.
До созыва 1-го Вселенского Собора 325 года, в малоазийском городе Никее, все философские попытки сформулировать этот догмат страдали субординативным дефектом, т. е. идеей определенной подчиненности Второго и Третьего лица Троицы по отношению к Первой ипостаси — т. е. к Богу-Отцу. На самом Соборе, проведенном под председательством императора Константина, подобную идею "подчиненности" отстаивал знаменитый Арий, которому удалось завоевать немалое количество сторонников.
"По сравнению с Отцом, — утверждал Арий, — Сын, хотя и совершеннейшее, но все же Творение Божье, поэтому Отец и возложил на него великий подвиг вочеловечения, страдания, смерти и Воскресения!"
"Сын вовсе не является подобным Богу, — опровергали Ария адепты ортодоксального взгляда на понятие Троицы, — Он единосущен с ним, тождественен Ему по природе и бытию в мире!"
Принятый на никейском Соборе догмат о Святой Троице оказался настолько всеобъемлющим, что и по прошествии веков, на последующих Соборах он не получил ни дополнений, ни сокращений, оставаясь неизменным и неприкосновенным. Закрепленное церковным постановлением запрещение вносить какие-либо изменения в догмат о Святой троице свидетельствовало о том, что любые попытки проникнуть в суть догмата глубже того, что определено каноном, являются ересью и святотатством. Отцы Церкви, в первую очередь Василий Великий и Григорий Богослов, окончательно определили трансцедентный смысл Троицы, провозгласив нижеследующее: "Сын рожден из существа Отца, но рождение Сына также предвечно, как и рождение Отца, поскольку оба они — единосущны. Все три составляющие Троицы в равной степени участвуют в сотворении космического процесса по формуле: Все — от Отца, ибо наделено от Него бытием, Все — от Сына, ибо устроено через Его созидательную энергию, Все — от Духа, ибо получает от Него жизненную целостность".
Долгое время Троица не могла являться предметом изображения, так как Церковь считала, что Бог может быть воплощен исключительно в образе Иисуса Христа. Однако впоследствии возникает иконографический тип Троицы ветхозаветной, т. е. отображающий явление 3-х ангелов Аврааму, который стал истолковываться как вариативная модель никейского догмата. В частности, именно так порой толкуется знаменитая "Троица" Андрея Рублёва. Тем не менее, в Византии достаточно робко, с некоторыми оговорками, все же появляется икона новозаветной Троицы под названием "Отечество". Это изображение представляет ипостаси Троицы в следующем виде: Отца, в качестве Старца, восседающего на троне, Христа, как отрока, помещенного на его лоне, и Духа, в виде парящего над ними голубя.
Несмотря на формальный запрет пропагандирования данного изображения со стороны Церкви, означенная икона получила некоторое распространение в России, однако при этом так и не приобрела популярности и не вызвала соответствующих теме духовных ассоциаций. Можно назвать две основные причины подобного восприятия этой иконы. Первая причина заключается в том, что важнейшее положение христианской доктрины, а именно — единосущие трех ипостасей и их равенство, в подобной изобразительной трактовке становится утраченным, так как 2-я и 3-я ипостаси совершенно явственно уступают в величии и значимости Первой ипостаси, т. е. Богу-Отцу. Вторая причина, очевидно, вытекает из первой, и ее можно сформулировать как вторичность Бога-Сына — Иисуса Христа — по отношению к ветхозаветному богу Саваофу (читай, богу иудейской религии).
Вера является понятием многомерным и многоаспектным, поскольку присутствие Бога можно ощутить, но сложно пережить в опыте. Веру можно представить как осуществление ожидаемого и уверенность в неизвестном.
 Великий догмат "Троица", на котором зиждется все христианское мировоззрение, до сей поры не обрел мало-мальски достойного художественного воплощения. Многочисленные иконы и фрески с изображением Новозаветной Троицы существуют как бы вопреки церковному запрету, абсолютно не отражая суть и смысл догмата.
Так как за прошедшие два тысячелетия церковь так и не сумела художественными средствами воплотить троичность Божественной сущности в образе равновеликих, равнозначимых ипостасей Творца Вселенной, духовно ориентированным и мыслящим творческим людям необходимо попытаться заполнить эту зияющую брешь.
Для того, чтобы непререкаемый постулат христианской веры мог обрести умопостигаемый, зримый образ, необходимо приложить значительные духовные усилия. Но, если это произойдет, можно не сомневаться, что грядущие поколения ответят признательностью.