А что как вовсе нет времён
И мир — действительный как будто —
Не в самом деле сотворён,
А просто кажется кому-то?

Возможно, мнится Новый год.
И снег в чуднóм круженье этом
Не явно, может быть, идёт,
А лишь воображаем кем-то.

И чувства в призрачной груди
Несуществующе теснятся, —
Все лица, связи и пути
Пригрезились кому-то, снятся.

Вбирая иллюзорный свет,
Кружат в продуманном балансе
Тела измышленных планет
В воображаемом пространстве.

И продолжает представлять —
И этот лист, и эту фразу, —
И фантазирует опять
Какой-то запредельный разум.

Вообразивший небеса
И мир под ними — лад и смуту, —
Возможно, чувствует, что сам
Всего лишь кажется кому-то.

И впрямь, так неприкаянно в метель,
Так неуютно на исходе века,
Что хочешь рядом — у плеча ли, в маете ль —
Родного, близкого душою человека.

С которым тайное слышней в тиши, —
Предметов суть вернее бы звучала
В соединенье собственной души
И женского надмирного начала.

Нисходит же такая благодать.
Возможно, просто мешкает покуда.
Хотя, чего там, обошло, видать, —
Не выпало, — на то оно и чудо.

Роптания несложно приглушить,
Но снег в окне — и не заняться делом.
И эту жалобу, нытьё души
Подхватит истомившееся тело.

Зудит, что можно с не совсем пустой
Прелестной особью спасаться от метели:
Залечь, блаженствовать и в неге той
Дня три, хотя бы, не вставать с постели.

«А что?!» — ухватишься. Но отрезвит опять —
И подивишься ловкости подлога.
Чем призывать в союзники кровать,
Уж лучше так потосковать немного.

Пригрезится же этакая чушь:
Уважить плоть, чтоб сердце изболело.
Работа зá полночь, холодный душ
Уймут фантазии души и тела.

Едва желаний выветрится хмель, —
Внезапно с чувств исчезнет поволока,
И вдруг поймёшь: тебе ниспослана метель.
И ощутишь: о нет... не одиноко.

Полупоклон вахтёрше отпустив,
Улавливая такт аккордов нервных,
Под еле слышимый речитатив —
Не останавливаясь — мимо костюмерных.

Где предначертано всему — изображать,
В самом пристанище начал притворных,
Опять иду, пытаясь избежать
Кривых зеркал и колдовства гримёрных.

Ведь кем я только ни входил к тебе —
Послушником, шарманщиком, пророком...
Ещё порог не перейдя, я уступал в борьбе
Чужим достоинствам и не моим порокам.

Чью злую волю исполняю? Чей каприз?
Что столько раз мне быть собой мешало?
Неужто впрямь — влияние кулис,
Дыханье зрительного зала?

Какой же материк сегодня под стопой?
Какого века ветер нынче свищет?
...Ну вот, опять не совладал с собой. —
Иду, гадая: принцем или нищим.

Звоню — и вновь издалека
Мне тётушка в ответ:
«Мой дорогой, болит нога...
Да-да, которой нет».

Утешу, зная, что всему
Отторгнутому — ныть.
Болящее и самому
Из сердца не избыть.

Кругом торги и маета.
Но где тот зримый свет?..
Болит, болит Россия — та,
Которой как бы нет.

1

Вот предел и радости, и свободы:
Плавиться и улетучиваться плавно...
Странно,
горение мнилось бесплодным,
Кажется, совсем недавно.

Нет, огонь, что из недр выслан,
Не исчезает;
по всем приметам,
Исполнено тайным смыслом
Перетекание тела в потоки тепла и света.

Ткань, пребывающая в разлёте,
В чём-то по-прежнему мне подвластна, —
С этим оттоком лучащейся плоти
Явно ширится внутреннее пространство.

Бывшее дальним сделалось личным,
Непостижимое — сокровенным.
Будто совсем не осталось различий
Между мной и Вселенной.

Космос как бы расположился во мне.
Кажется, обе среды —
внутренняя и бывшая вне, —
стали неразрывным целым.
Значит, пространство
можно понимать как собственное тело,
не имеющее предела
и делению не поддающееся...


2

И времена перестали граничить:
Мне отпущенное
и вечное — слили′сь;
Время, как мир, оказалось личным
И неделимым на даль и близь.

Ясно — гореть и впредь,
и не впервые.
Чувство подсказывает, что я
Мерно перетекаю в иные
Призванные к жизни формы бытия.

Эти новые центры горения
Также, вовне продлеваясь огнём,
Тоже, должно быть, в своих стремлениях
Космос охватывают, —
рассеиваются в нём.

Видимо, всё, что однажды пылало,
Выгорев, где-то пылает опять.
Все временны′е концы и начала
Сходятся,
чтобы в целом совпадать.

Дление, мнившееся быстротечным,
Стало казаться непреходящим, —
Время в сущности ничего не значит;
Иначе: присутствует повсюду
вечно длящимся «сейчас».


3

Видно, постигнуть не так уж сложно
Это горение — здесь и везде,
Одновременно — в будущем и в прошлом.
Знать бы:
мыслимо ли большее звезде.

Понято, в общем-то, очень мало. —
Скрыта причина Вселенной и цель:
Что послужило миру началом?
И что откроется в конце?

С личным — с телом — ясно: улетучусь,
Но как постичь природу моего огня?
Уже не кажется, что просто случай
Зажёг меня.

Отболел, казалось, утих
Всех вокзалов и плач, и гам...
Столько раз провожал других.
А теперь уезжаю сам.

Уезжаю, Слово храня.
Что любилось — люблю доднесь.
Но угрюмо глядит на меня
Навсегда остающийся здесь.

То разбудит, придя в ночи,
И покинет, отнявши сон,
То при мне и молчит, молчит, —
Не понять: отпускает ли он?

В окоём, в характéрный свет
Он вжился — и пространством взят.
Ухожу — и глядит вослед.
И понятен прощальный взгляд.

В нём читается: «Легче стих».
И ещё: «Служи небесам»...
Столько раз провожал других.
А теперь уезжаю сам.