Когда-то в тамбовской юности я ходил в литературный кружок «Слово», которым руководил талантливый поэт и литературовед Сергей Бирюков. Там мы читали друг другу свои стихотворные опусы, обсуждали свежие литературные журналы, пытались (по-моему, безуспешно!) изучать версификационную технику, встречались с различными интересными людьми… В общем, этот литературный кружок дал мне творческих уроков не меньше, чем потом я получил в аспирантуре МГУ.
Когда в середине девяностых я жил в Париже, тоже ходил в литературный кружок. Я узнал о его существовании в одной из многочисленных бесплатных рекламных газет.
Позвонил. Дама объяснила мне по-французски, что занятия проводит доктор Накпаль, и проводит их на английском языке…
Я сказал, что по-английски говорю плохо, но зато, как собака, все понимаю. Дама захихикала и продиктовала мне адрес.
Я пришел. Дворик. Замечательный парижский дворик. Не проходной — как в Москве. Замкнутый — как в Ленинграде. Мощеный. Во дворике — крошечные (как будто бутафорские) двухэтажные домики. Возле каждого — цветы в горшочках, столики…
Господин Накпаль приветливо (по-английски) пригласил меня в дом.
Квартирка меня поразила. Две малюсенькие (метров по восемь) комнатки. Стеллажи. На стеллажах книги и журналы. Все.
Господин Накпаль оказался индусом, окончившим Оксфорд и Кембридж, главным врачом индийского посольства, психотерапевтом и психиатром. Я понял, что попал туда, куда нужно. Рядом с господином Накпалем стояли две женщины, потом подошла еще одна дама.
Женщины начали расспрашивать, кто я такой? Я сказал правду.
— Ах, Вы из России, журналист!.. — стала восклицать подошедшая мадмуазель. — А я читала Андрея Макина, лауреата Гонкуровской премии. У меня похожая с ним история. У меня тоже бабушка и дедушка англичане, а я живу здесь. Вы, русские, удивительно способные к языкам люди. Макин живет в Париже чуть более десяти лет, а уже пишет на французском, и прекрасно пишет, уверяю Вас — Гонкуровскую премию просто так не дают.
Я довольно улыбался — мол, знай наших!
Ровно в семь Маэстро объявил о начале занятий.
Он достал какой-то журнал и начал по-английски читать стихи. Потом повторил их. Потом опять повторил. Так он читал одно стихотворение раз пять.
Потом как-то угрожающе посмотрел на нас и, точно следователь, спросил:
— Ну что вы скажете? Что имел в виду автор?
Мы начали думать. Или делать вид, что думаем.
Одна девушка — из Венгрии — сказала, что это полет души автора…
Я напряг весь свой куцый запас английских слов и промямлил, что мне понравилась музыка стихотворения. И, может быть, музыка — это и есть его смысл…
Англичанка так долго и сложно что-то говорила, что я практически ничего не понял.
Потом господин Накпаль опять читал стихи. И спрашивал:
— Что вы скажете? Что имел в виду автор? А мы делились своими впечатлениями.
…Провожая дам до метро, я долго общался с ними. Дамы, как водится в литературных кружках, оказались одинокими. И посему писали стихи. Я понял, что в скором времени моя парижская жизнь станет немножко разнообразнее…