Соотношение текста (стихотворения) и контекста (можно сказать, судьбы) — ключ к пониманию любого поэта.
Бывает, что контекст превалирует над текстом. Знаю многих широко известных, даже овеянных славой авторов, прошедших войны, лагеря, ссылки, психушки и т. д. и т. п., но пишущих (увы, увы!) стихи на уровне плохого литературного объединения. И биографии тут помочь не могут.
Известны другие случаи, когда в высшей степени превосходные поэты (скажем, Георгий Оболдуев) так и остались авторами для узкого круга, потому что не обладали легендарными биографиями и не сумели, говоря словами классика, «привлечь к себе любовь пространства».
Важен баланс. Баланс между словом и жизнью.
Алексей Дидуров (1948–2006) был, безусловно, харизматической личностью, постоянно находящейся в центре внимания; он создал в глухом застойном 1979 году легендарное «Рок-кабаре», где выступали Булат Окуджава (1924–1997), Виктор Цой (1962–1990), Майк Науменко (1955–1991), Юрий Лоза, Юрий Шевчук, Александр Башлачёв (1960–1988), Александр О´Шеннон и многие-многие другие знаковые фигуры, воспитал десятки достойных поэтов, написал множество песен (в том числе и незабываемый шлягер «Когда уйдем со школьного двора»). То есть абсолютно состоялся как личность, организатор, лидер неформального творческого коллектива. Об организаторских способностях Дидурова, его приключениях и похождениях, возлюбленных и женах ходили и до сих пор ходят легенды. Важно, что при этом он не разбазарил свои недюжинные литературные способности и сумел (усилия в этом деле все-таки нужны!) состояться как поэт. Не «проклятый поэт», как пишет автор предисловия к одной из книг Дидурова Дмитрий Быков (тоже в прошлом участник «Рок-кабаре»), не великий поэт (как наверняка напишет кто-нибудь другой). Как поэт. Эпитеты в данном случае необязательны.
Дидуров при жизни (особенно в постсоветскую эпоху) был достаточно известным литератором, он печатал стихи в престижных «толстых» журналах, в частности, в «Новом мире», «Дружбе народов», «Волге», как публицист регулярно выступал на страницах «Огонька», старой мальгинской «Столицы», в других изданиях. Выпустил пять сборников стихов. Его книга прозы и поэм «Легенды и мифы Древнего Совка», согласно рейтингу журнала «Огонек», в 1995 году вошла в десятку лучших книг России. Словом, вниманием этот талантливый и энергичный человек, конечно, обделен не был. Несмотря на то, что долгие годы он существовал в андеграунде, основные свои стихи он успел увидеть опубликованными.
Очень точно о поэте написал известный прозаик и публицист Леонид Жуховицкий: «Если Алексея Дидурова назовут неудачником, это будет чистая правда…
…Если Алексея Дидурова назовут счастливчиком, это тоже будет чистая правда»¹. Лирический герой Дидурова абсолютно экзистенциален — это человек, понимающий, что земная жизнь это и есть ад, но в аду он умудряется быть счастливым («и в раю моего/ Беспросветного ада»). Поэт совершенно не чурается жутковатого быта («диких коммунальных нор,/ Откуда шаг до нар»), более того — он дорожит этим бытом, этой треклятой советской и постсоветской чернухой (она тоже жизнь и тоже любовь!) и даже воспевает ее, как, например, в замечательной поэме «Рождение, жизнь и смерть сонета»: «…я потому и жил, /и жив, что из меня тянули жилу,/ и тянут кто-нибудь зачем-нибудь/ и как-нибудь — и тянется житьишка,/ а не тянули бы — глядишь, и крышка,/ о чем и ты, читатель, не забудь»².
При этом Дидуров как истинный поэт очень явственно чувствовал приближение кончины, видимо, сама жизнь диктовала ему трагические строки: «В переулке, где мы отлюбили,/ Тишины стало больше и мглы./ Постояли, пожили, побыли,/ Разошлись за прямые углы». Или еще более конкретно в суггестивном и горестно-лаконичном стихотворении «Ровесникам» — «Когда-то были мы. Теперь нас нет».
Что за этими словами? Смерть, пустота? Для кого угодно, но только не для Дидурова. У него, как мы заметили, все рядом. В стихотворении «Старый рок» читаем самоироничные, печальные и легкие одновременно, невероятно дидуровские стихи: «Мы проиграли, ну так что ж!/ Наш финиш разве не хорош?»
Какие же выводы? Выводы жизнеутверждающие. Мы проиграли, но это не страшно. Важно, что мы играли. Нас нет, но мы все-таки есть. Все по проверенным классическим пушкинским канонам — «Нет, весь я не умру».
Вот так все переплелось в поэзии Алексея Дидурова: жизнь и смерть, андеграунд и номенклатура (одно время он умудрился быть секретарем Союза писателей Москвы), высокий стиль, жаргонная и обсценная лексика, протестные рок-интонации и нежнейшая лирика, влияние (нередко взаимовлияние) самых разных поэтов (от Слуцкого и Евтушенко до Ряшенцева и Башлачёва) и собственный, ни на кого не похожий голос. На этих социально-культурных изломах и пересечениях и выкристаллизовался поэт. Поэт, мастер, улавливающий абсолютным музыкальным слухом тончайшие нюансы слова.

Дидуров, верный сын центрового московского двора, «введенный им во дворянство» (Окуджава), аккумулировал в своем творчестве просторечный и бытовой городской словари, переработал их, и опоэтизировал, и вернул назад — своему читателю и слушателю.
В приведенной выше строфе, написанной, безусловно, крепким профессионалом, перекликаются и подростковые жаргонные словечки (пузец, куртец), и высокие патетические размышления о главном — о времени, о поколении, об Эпохе, которая одновременно, выражаясь его языком, и склеп, и комната смеха.
Интересно, что при всем своем эпическом сознании Дидуров оставался весьма самокритичным и самоироничным автором («Ты прожил больше полувека —/ А ничего не понял в ней»), не избегал (особенно в песнях) дворовых, полублатных интенций, имплантировал глобальные и афористичные рассуждения о жизни в нежную ткань трогательных и щемяще-пронзительных лирических стихотворений. Как, например, — в это, которое мне нравится особенно.

Стихи Дидурова, как любого подлинного поэта, изначально музыкальны. И не случайно он состоялся как выдающийся бард. Песни Дидурова требуют отдельной вдумчивой статьи, а точнее — исследования (исследований). Многим памятны его замечательные песни — «Опять я трогаю рукой…», «Москва моя, мама, невеста…», «Дом-"хрущевка", дворик проходной…», «Топот, смрадное дыханье, трели мусоров…», «Когда это было, века ли промчали, года ли…», «Сядь на скамейку — посмотри на перспективу…», «Секу точней и голоднее волка…», «Не пиши мне, прелестница, писем…», «Ярится над Столешниковым лето…», «Я подошел сейчас к окну…», «Я жил с вокзала — да в подвал…».
Как бард Дидуров воспитан городским романсом, дворовой песней и французским шансоном (есть некоторое влияние Брассенса). Конечно, в основе песен Дидурова — самоценные стихи, а не мелодия. Это песни, трогающие своей неподдельной мальчишеской искренностью, выражающие и личность художника, и время. Алексей Дидуров стоит в первом ряду мастеров бардовской песни — наряду с Галичем, Хвостенко, Башлачёвым… Со временем, я думаю, это станет все более очевидным.