Светлана ДИОН
СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ
ПЕЙЗАЖИ ВОСПОМИНАНИЙ
(Первый верлибр)
What´s the color of love?
посвящается Нодару Джину
посвящается Нодару Джину
Золотая улыбка Осени...
Черно-белое ледяное Зимы дыханье.
Оранжевые проседи ивы торопливо в косы вплетают...
Разноцветная тишина Весны...
Многоголосит лес яркими лоскутами,
Цветные воспоминанья теснят подсознанье,
Нарушая порядок и череду, рассыпаются, словно бусы...
Белизна смиренья Зимы…
Белоснежное молчанье, сугробы — немые часовые судьбы,
Березы — по колено в снегу, я — смиренная жизни заложница,
Память кадры непроявленной пленки
небрежно кромсает ножницами...
Вырванные страницы из альбома воспоминаний,
бережно стертый горизонт —
однажды, в осколках апреля,
когда для меня наступила млечная вечность,
в годовщину твоего бессмертья, и небо разбилось о землю,
а звезды
растворились в воде морской,
где сроднились навек твой прах и мои слезы,
изумрудный шепот волны, молитва дивного цвета,
и без тебя первое лето...
Жгучая зелень опьяненных грустью плакучих ив,
уже не ранит закрывшихся глаз твоих,
Кричащая зелень лета...
Дышащая без тебя планета. Одиночество
зеленого цвета,
И я, утомленная сиротством среди чуждых людей,
вращаюсь вместе с ней, —
Лечу в пространстве, тебе навстречу,
мимо новорожденных звезд, чтобы снова
услышать твои слова "не дыши без меня",
и раствориться, как дождь
в осенней глади, в тебе, оставшемся в моей груди,
и записать таинство —
в невидимой тетради —
цвет хранящей тебя любви...
Черно-белое ледяное Зимы дыханье.
Оранжевые проседи ивы торопливо в косы вплетают...
Разноцветная тишина Весны...
Многоголосит лес яркими лоскутами,
Цветные воспоминанья теснят подсознанье,
Нарушая порядок и череду, рассыпаются, словно бусы...
Белизна смиренья Зимы…
Белоснежное молчанье, сугробы — немые часовые судьбы,
Березы — по колено в снегу, я — смиренная жизни заложница,
Память кадры непроявленной пленки
небрежно кромсает ножницами...
Вырванные страницы из альбома воспоминаний,
бережно стертый горизонт —
однажды, в осколках апреля,
когда для меня наступила млечная вечность,
в годовщину твоего бессмертья, и небо разбилось о землю,
а звезды
растворились в воде морской,
где сроднились навек твой прах и мои слезы,
изумрудный шепот волны, молитва дивного цвета,
и без тебя первое лето...
Жгучая зелень опьяненных грустью плакучих ив,
уже не ранит закрывшихся глаз твоих,
Кричащая зелень лета...
Дышащая без тебя планета. Одиночество
зеленого цвета,
И я, утомленная сиротством среди чуждых людей,
вращаюсь вместе с ней, —
Лечу в пространстве, тебе навстречу,
мимо новорожденных звезд, чтобы снова
услышать твои слова "не дыши без меня",
и раствориться, как дождь
в осенней глади, в тебе, оставшемся в моей груди,
и записать таинство —
в невидимой тетради —
цвет хранящей тебя любви...
Второй верлибр
I will cry without tears over you
For you can no longer cry...
For you can no longer cry...
посвящается Нодару Джину
я буду оплакивать тебя без слез...
пока для меня цветут липы
пока качают вечнозелеными кронами сосны
я выдумаю невидимый мир отраженный в твоих глазах
на фотографиях
потому что нам полу-вечным разрешено творить
и разрушать как смертным богам
я буду узнавать твой голос в голосах других
и беззвучно благодарить их за эту роскошь
мысленно целовать их руки просто потому что в их голосе
послышится твой
я буду лелеять твое дыхание в шелесте листьев
наедине с лесом и с твоим небом.
я буду жить — ждать — жалеть себе подобных
жечь догадки что вера в сказку — это ложь слабых...
я нарисую картину неба — твоей обители —
портрет небожителей и контуры прозрачные ангелов-хранителей
почтальонов небесных и поводырей
уверую в тысячу и одну жизнь — в алхимию милосердия
нарисую цвета любви и оттенки чуда...
мне привидится формула души
мне приснится шум твоих крыльев и клич
мне явится дива-муза — странный лебедь
тенью плывущий за мной вдоль берега моря —
кадр из прошлого — еще до горя —
тающий вселенский вопросительный знак во мгле...
наши слезы непролитые на бумагу превратятся в песни....
мы когда-то украдкой бродили вместе
по этой огромной невообразимой — нашей земле...
и если ты читаешь эти строки —
твой глаз уже не увлажнится и потому
я буду оплакивать тебя без слез...
пока для меня цветут липы
пока качают вечнозелеными кронами сосны
я выдумаю невидимый мир отраженный в твоих глазах
на фотографиях
потому что нам полу-вечным разрешено творить
и разрушать как смертным богам
я буду узнавать твой голос в голосах других
и беззвучно благодарить их за эту роскошь
мысленно целовать их руки просто потому что в их голосе
послышится твой
я буду лелеять твое дыхание в шелесте листьев
наедине с лесом и с твоим небом.
я буду жить — ждать — жалеть себе подобных
жечь догадки что вера в сказку — это ложь слабых...
я нарисую картину неба — твоей обители —
портрет небожителей и контуры прозрачные ангелов-хранителей
почтальонов небесных и поводырей
уверую в тысячу и одну жизнь — в алхимию милосердия
нарисую цвета любви и оттенки чуда...
мне привидится формула души
мне приснится шум твоих крыльев и клич
мне явится дива-муза — странный лебедь
тенью плывущий за мной вдоль берега моря —
кадр из прошлого — еще до горя —
тающий вселенский вопросительный знак во мгле...
наши слезы непролитые на бумагу превратятся в песни....
мы когда-то украдкой бродили вместе
по этой огромной невообразимой — нашей земле...
и если ты читаешь эти строки —
твой глаз уже не увлажнится и потому
я буду оплакивать тебя без слез...
МЫ ВЛАСТНЫ ВОСКРЕШАТЬ ЛЮБИМЫХ...
Третий Верлибр
посвящается Нодару Джину
"Высшее счастье в жизни — это уверенность в том, что вас любят; любят ради вас самих, вернее сказать — любят вопреки вам". (Виктор Гюго)
Когда ты был жив,
Нам не дозволила жизнь быть вместе.
Ты не был верен,
у тебя были другие,
И у меня были другие,
и я была тоже тебе верна.
Твоя смерть дозволила нам
быть верными.
Ты ни с кем — ибо не с кем…
я — одна, ибо свободна
не причинить боли никому
своим одиночеством.
Я бессильна перед смертью,
что украла у тебя жизнь,
ибо ты смертный, как все.
Но я перехитрила ЕЕ —
я СПАСЛА ТЕБЯ,
я победила твою смерть,
так как я жива и свободна...
свободна творить чудеса в сердце —
сделать тебя не вновь живым,
а бессмертным...
Ибо жива и могу помнить,
и могу любить,
и могу писать твое имя на воде
велением души... а вода внемлет
и милосердно сохранит
эту молитву о тебе,
и ее безупречная память
сделает тебя вечным...
Пока живу, я молюсь о тебе,
и ты спасен от смерти...
А я вот — нет, когда
встретимся за чертой...
Ибо за чертой, возможно,
нам уже не дозволено
молиться друг за друга —
а только за тех,
кто остался в недрах
памяти после жизни?
Но это знаешь только ты...
А мне довольно того,
что ты убережен от забвения.
А я просто верю…
Верю в твое бессмертие...
Ведь это твои слова:
"Когда любишь,
Человек становится вечным...".
...И тот, и другой?
Знаю – улыбаешься...
Мурашки по сердцу побежали...
Когда ты был жив,
Нам не дозволила жизнь быть вместе.
Ты не был верен,
у тебя были другие,
И у меня были другие,
и я была тоже тебе верна.
Твоя смерть дозволила нам
быть верными.
Ты ни с кем — ибо не с кем…
я — одна, ибо свободна
не причинить боли никому
своим одиночеством.
Я бессильна перед смертью,
что украла у тебя жизнь,
ибо ты смертный, как все.
Но я перехитрила ЕЕ —
я СПАСЛА ТЕБЯ,
я победила твою смерть,
так как я жива и свободна...
свободна творить чудеса в сердце —
сделать тебя не вновь живым,
а бессмертным...
Ибо жива и могу помнить,
и могу любить,
и могу писать твое имя на воде
велением души... а вода внемлет
и милосердно сохранит
эту молитву о тебе,
и ее безупречная память
сделает тебя вечным...
Пока живу, я молюсь о тебе,
и ты спасен от смерти...
А я вот — нет, когда
встретимся за чертой...
Ибо за чертой, возможно,
нам уже не дозволено
молиться друг за друга —
а только за тех,
кто остался в недрах
памяти после жизни?
Но это знаешь только ты...
А мне довольно того,
что ты убережен от забвения.
А я просто верю…
Верю в твое бессмертие...
Ведь это твои слова:
"Когда любишь,
Человек становится вечным...".
...И тот, и другой?
Знаю – улыбаешься...
Мурашки по сердцу побежали...
РОДИНА
(акростих)
Родина моей души — Царствие Небесное.
Отчизна моя — Жизнь.
Детство — родной берег.
Искусство — Отечество Души.
Но край родимый — русский язык.
А посему я есть гражданин Вселенной.
Отчизна моя — Жизнь.
Детство — родной берег.
Искусство — Отечество Души.
Но край родимый — русский язык.
А посему я есть гражданин Вселенной.
* * *
Народные гуляния в Сеговии,
вновь аквадукт* встречает Рождество,
бреду одна с подорванным здоровием,
за двадцать лет состарившись на СТО —
на СТО надежд, предательств и насмешек,
на СТО ошибок и кошмарных снов,
На СТО молитв и поминальных свечек,
на СТО ужасных, жестких, жутких слов,
на СТО ненужных выброшенных платьев,
на СТО дождей, на чуждом берегу,
на СТО часов утраченного счастья,
Что СТОлько лет я в сердце берегу...
вновь аквадукт* встречает Рождество,
бреду одна с подорванным здоровием,
за двадцать лет состарившись на СТО —
на СТО надежд, предательств и насмешек,
на СТО ошибок и кошмарных снов,
На СТО молитв и поминальных свечек,
на СТО ужасных, жестких, жутких слов,
на СТО ненужных выброшенных платьев,
на СТО дождей, на чуждом берегу,
на СТО часов утраченного счастья,
Что СТОлько лет я в сердце берегу...
__________________________________
* Римский аквадукт в Сеговии, Испания.
* Римский аквадукт в Сеговии, Испания.
* * *
За пределом души,
За пределом пространств,
За пределом поруганных,
Преданных царств
Я рукой дотянусь
до последней зари, —
где кончается грусть
безымянной любви.
За пределом сердец
И неузнанных лиц,
Где начало — конец,
И где падают ниц
И рабы, и вожди,
Где живых достают
Мертвецов из петли,
Там, где каждый велик,
Где утешат калек,
Я в глаза загляну
Тебе, сын-человек,
Из-под каменных век...
При всех...
Взгляни мне в глаза в ответ:
За пределом души — не грех,
Ни слеза, ни мольба, ни смех.
За пределом миров и снов —
Нет ни нас, ни любви, ни богов,
И некому видеть свет,
И некому дать обет, —
Черный мрамор да белый снег,
Половодья озер и рек,
И предел: полубог-полу нет,
И свидетель: двадцатый век...
За пределом пространств,
За пределом поруганных,
Преданных царств
Я рукой дотянусь
до последней зари, —
где кончается грусть
безымянной любви.
За пределом сердец
И неузнанных лиц,
Где начало — конец,
И где падают ниц
И рабы, и вожди,
Где живых достают
Мертвецов из петли,
Там, где каждый велик,
Где утешат калек,
Я в глаза загляну
Тебе, сын-человек,
Из-под каменных век...
При всех...
Взгляни мне в глаза в ответ:
За пределом души — не грех,
Ни слеза, ни мольба, ни смех.
За пределом миров и снов —
Нет ни нас, ни любви, ни богов,
И некому видеть свет,
И некому дать обет, —
Черный мрамор да белый снег,
Половодья озер и рек,
И предел: полубог-полу нет,
И свидетель: двадцатый век...
1998
