В маленьком и романтичном городке Рассказовка, расположенном в Чернозёмном районе, я оказался тридцать пять лет назад по воле судьбы (иначе тут и не скажешь). Встретил прекрасную девушку, влюбился, женился, теща с женой радушно взяли меня в примаки и ни разу ничем не попрекнули, тут у нас с женой родилась дочка Настя, родилась она в роддоме, который раньше, до революции, был храмом. Работали мы с Наташей в школе учителями, я подрабатывал в газете, публиковал материалы на всевозможные темы. Тогда, тридцать и более лет назад, городок наш был совсем заштатный — несколько магазинов, две школы, библиотека, кинотеатрик, храм и горком на центральной площади, рынок… Конечно, мы тогда не роскошествовали, но жили, как я сейчас понимаю, хорошо, с женой никогда не ссорились, о быте особенно не думали, продукты покупали и в магазинах, и на рынке. Летом всегда было много клубники, гранатов, яблок и груш, круглый год на рынке частники продавали хорошее мясо.

А потом нам с Наташей стало почему-то тесновато в заштатном городке, захотелось, как говорится, и мир посмотреть, и себя показать. Мы уехали в Москву, прожили там пять лет, помыкавшись вдосталь, стали ссориться, рушился Советский Союз, рушилась эпоха, люди теряли всяческие ориентиры, я стал ходить налево, чего никогда не делал в провинции. Короче, развелись. Я потом и вовсе уехал в Америку, где учился и несколько лет занимался риэлторским бизнесом, да и жена не растерялась, быстренько выскочила замуж за гражданина Германии и упорхнула вместе с ним, своей мамой и нашей дочкой в Берлин.
Надо отдать должное Наташе — она не разлучила меня с Настей, мы все сохранили прекрасные отношения. И даже стали ездить в гости друг к другу, они ко мне — в Москву (большую часть времени я все-таки проводил в России) и Америку, я — к ним в Германию, в Берлин, где вскорости приобрел себе небольшую квартирку.
Время шло, Настя вышла замуж, родила дочку, соответственно, нашу с Наташей внучку, и в один из моих приездов в Германию мы все (Наташа, ее мама, Настя, ее муж и дочка) решили съездить в Рассказовку, благо, там у Наташиной мамы до сих пор оставалась просторная четырехкомнатная квартира.
И спустя тридцать лет мы вновь оказались в черноземном райцентре.
Городок мы с Наташей и бывшей тещей не узнали. Вокруг стояли добротные особняки, новый Сбербанк, небоскребный Пенсионный фонд, сетевые магазины «Пятерочка», «Магнит», «Дикси», «Бегемот», множество небольших лавочек… Поразили величественный отреставрированный храм, ночная иллюминация города, многочисленные сервисы, включая недорогое и расторопное такси…
— А ведь здесь вполне европейская цивилизация, — сказал мой зять Кубера.
— Да, согласен, — ответил я. — Все-таки капитализм оказался жизнеспособной силой.
Я обзвонил своих старых знакомых, они пришли к нам в гости.
Выпили, закусили.
— Я живу неплохо, — сказал Серёжа, мой приятель пятидесяти пяти лет, мы с ним раньше вместе в школе трудились, он тогда был завхозом, — работаю электриком. Жена работает в областном центре. Зарплата у меня небольшая — восемнадцать тысяч рублев, то есть двести с лишком долларей, но по нашим меркам, это неплохо. И самое главное у нас свой огород, участок двадцать соток, все выращиваем. И капусту, и картошку, и помидоры, и огурцы, в этом году даже арбузы уродились… Конечно, хотелось бы зарплату побольше, тридцать тысяч меня вполне бы устроили.
— Но такую работу, наверное, найти трудно? — спросила Наташа.
— Вот и вот-то, — на местном говорке ответил Серёжа, — На работу пятидесятипятилетних берут неохотно. Вы-то помоложе, поди, еще этого не чувствуете.
Вскоре пришла Наташина подруга детства Аня. В ходе беседы выяснилось, что она в маленьком магазинчике возле вокзала торгует нижним женским бельем.
— Раньше я сама была хозяйкой, — поведала нам Аня.— Возили шмотки из Турции и Москвы, что-то брали на базе в области. Потом стало намного труднее. Появилась жесткая конкуренция. Я закрыла свой павильон. Теперь работаю на мою подругу, мы с ней давно знакомы, вместе когда-то начинали в бизнесе, фактически подруги. Я три дня в неделю работаю, продаю в павильоне, она — четыре. На жизнь хватает. Муж мой — в Москве, работает охранником, две недели там, две — дома. Вахтенный метод. Я зарабатываю примерно сорок тысяч, муж – пятьдесят. Жить можно. На завод не пойдем, там сейчас больше пятнадцати тысяч не платят. Это ни о чем!
На следующий день мы поехали с Наташей на окраину города, нас пригласил Михаил Петрович, ее дальний родственник. Михаил Петрович, пожилой дядечка восьмидесяти четырех лет, встретил нас со своей женой Валентиной Яковлевной, угостил домашними продуктами — курятиной (специально для нас зарезал куренка), солеными огурцами и помидорами и ядреным деревенским самогоном.
Домик у него небольшой, но со всеми удобствами, одна просторная комната, туалет, ванна и сени, в неотапливаемых сенях — козочка и куры, участок двенадцать соток, там — картошка, капуста, клубника, все свое.
— Пенсия у меня повышенная — двадцать тысяч, — пропустив рюмашку, начал рассказывать Михаил Петрович, — я получаю как ветеран труда. Конечно, это неплохая пенсия, но и расходы у меня большие — вот в этом году крышу перестилал, не сам, конечно, силов-то уже нету, нанимал.
— Молодежь-то остается в городе? Или все в Москву бегут? — спросил я.
— Остается. У нас на улице много молодых. Но и продают дома. Если хошь, мы и вам подберем. Мне тут нравится. Я тут, в Рассказах, давно живу, хотя сам я платанавский, это рядом, всю жизнь проработал шофером…
— А вы-то как там живете, в Москве-то и заграницах? — поинтересовался Михаил Петрович. — На рыбалку-то хоть ходите?
— В последний раз я рыбачил на океане, в Америке, год назад, — честно признался я. — Поймал камбалу и двух морских окуней. А в Москве только работаю. Там не до рыбалки.
— Нету, тут камбалы не поймать, — вздохнул Михаил Петрович, — но карась берет. И карп. Еще остался в прудах.
— Я помню, — поддержал я беседу, — я раньше тут на прудах частенько рыбу ловил.
— А не жалкуете, что уехали отседа? — вдруг спросил нас Михаил Петрович.
Наташа задумалась и ничего, как обычно, не ответила.
— Трудный это вопрос, Михаил Петрович, — сказал я. — Жалеть я ни о чем не жалею, дело это пустое, но кое-что, приехав сюда спустя тридцать лет, я понял. Понял, что если бы у меня было пять жизней, одну из них я бы точно прожил здесь, в русской провинции, на своей земле. Работал бы в школе, воспитывал бы своих и чужих детей.
— А что же, в других местах это не получилось? — уточнил старик.
— В других местах почему-то не получилось, — признался я. — Я считаю, что тридцать лет моих странствий по земному шарику, все эти мнимые успехи, университеты, написанные книги, диссертации, полученные награды и материальные приобретения на самом деле яйца выеденного не стоят. Единственное оправдание нашего отъезда – то, что за эти тридцать лет дочка вышла замуж за хорошего человека и родила ребенка. Все остальное — чепуха.
— Мда, — вздохнул Михаил Петрович, — ты, наверное, преувеличиваешь, но жить дома в самом деле хорошо. Возвращайся!
— Спасибо, отец, — сказал я, — я вернусь.