Скажи-ка, друг Единорог, —
что нам с тобою всё неймется?
Нас манят тысячи дорог —
и сердце вдаль, как встарь, влечется!

Прекрасна жизнь, прекрасна смерть —
иного бытия начало —
когда б, увы, не обличала
нас — дней прошедших круговерть…

О, если б только можно было
их, друже, заново прожить
и всё вернуть, что сердцу мило, —
и только лишь Любовь любить…

Но мы умны — умом лишь задним,
и, глянув чуть через порог,
я говорю: о, сколь отрадней
мiр мог бы быть — когда б я мог
к судьбе своей быть беспощадней,
чтоб не был столь убог итог!

…А мiр молчит — не отзовется,
и чудный мой Единорог
всё в той же рощице пасется,
журчит ручей, тропинка вьется,
и мiр безгрешен, словно Бог, —
когда любви своей залог
плетет венок наяда: льется
ее — сквозь плеск лагуны — песнь
в глубинах лона голубого…
Откуда мiр сей? Бог лишь весть…
Но сердцу — зрим, и в сердце — есть:
как Чудо, Волшебство и Слово!

Ужель и в них мне — тень былого?
И жизнь — уходит из-под ног,
коль нет подруги — пуст чертог:
ушла под сень иного крова…
И лишь — посмертная печаль,
и скорбны радости земного,
когда уж и себя не жаль,
когда иная кличет даль,
и мiр — лишь чудные оковы!

…Скачи, скачи, Единорог,
найди у горнего причала
любовь мою, чтоб зазвучала
вновь наша песня об Ином —
где явь сия лишь станет сном,
где дивен мiр — где дивен Бог! —
и Жизни Вечной — лишь начало…

Перелети через порог:
из-под копыт — не искры — пламя! —
где ждет подруга за холмами,
и ты прекрасен — некролог! —
коль грань мiров нам дарит Бог,
но верным — дар любви заране,
чтоб сокрушить ту грань я мог,
и Вечность Божья — стала нами…

Сияй прекрасней всех светил!
С тобою — тайный знак и знамя
Господних всепобедных сил —
тот Рог Спасенья, столп стоянья
в небесной правде вышних крыл,
что плещут с мощью нерушимой
не средь заоблачных высот,
а лишь в любви всех тех — любимых,
и тех, кто в душах их живет!
Кто жаждет веры — в круг блаженных,
нерасторжимый Богом круг —
соединенных Им, рожденных
в едину плоть из прежних двух,
кто знает: в душах двуединых
таится вечный их союз —
и даже Бог, Земле Незримый,
Небесных не расторгнет уз!

Лети, лети, Единорог,
мой верный друг, гонец печали, —
не нас ли ангелы встречали
во мгле трагических дорог?
Не мы ли промыслом Господним,
душа моя, мой Божий дар,
на всем скаку — от преисподней! —
гасили сладостный пожар
лукавых чувств — и полу-истин
сердца нам обжигавший вал,
чтоб белоснежней и пречистей
сиял и ты, и рог сиял!

Сияй — любви небесной полон,
превечной тайною храним —
чтоб всей вселенной звездный холод
сгорал и таял, словно дым;
чтоб в нас пылало чудо Божье —
как рог, наполненный вдруг им,
средь жизни здешней бездорожья
пылает пламенем святым;
чтоб — Кровью Господа очищен
(не обо мне ль молился Он,
на древо смертное восхищен?) —
и я б услышал Неба звон!

Ах, верный брат, душа вселенной,
Господней силы паладин,
яви и мне тот незабвенный,
тот чудный край Иных долин,
чтобы, припав к истокам вечным,
и волей Божией храним,
с подругой — в свете бесконечном! —
лишь в нем бы жил — и жил лишь им…

И днесь — пусть с лирой безутешной —
о, как блаженно жаждать мне
струны небесной отзвук в здешней,
прекрасной — то святой, то грешной —
что так сквернима тьмой кромешной,
и всё же — Божьей! — в нас струне…

Благодарю, Господь, за чудо
Тобой дарованной любви:
за мiр, устроенный премудро,
за зов небес, за боль земли,
за рай земной и скорбь земную,
за всё, в чем Жизни суть ловлю я, —
за всех, что в суть Небес ушли!

Неси, неси, Единорог, —
как тот Архангел нес Марии! —-
благой нам вести дар и долг,
наш долг пред Богом в этом мiре,
чтоб мiр, рыдая, в Нем лишь смолк,
познав любви и смысл, и толк, —
и раскрывал лишь сердце шире…