Наконец-то Время стало играть
роль Пространства,
а Пространство — роль Времени.
И бытийствовать стало гораздо интереснее!

— Что у тебя скрывается под лицом?
— Маска!

    После нас,
    после я, ты, он, она, мы, вы —
    хотя бы оно!

Меняю слова и дела
    на буковки и чертежики!

Одного суфлера выгнали с работы за то,
что в пьесы современных авторов
он вставлял цитаты из Шекспира!

Лучше иногда перечитывать Пушкина,
чем знать его всего наизусть!

Poète, vos papiers!
— Поэт, ваши документы!
— Вот мой документ.
— Что вы нам подсовываете? Это же стихотворение о свободе!
— А другого документа у меня нет…

    Есть ли хотя бы один
птичий доктор
среди охотников,
которые знают,
где сидит фазан?

— Вам больно?
— Нет, мне стыдно!
— А мне и стыдно, и больно!
— Значит, вы победили! Поздравляю!

Чем больше
    какую-нибудь поэтессу
    мы любим,
    тем она больше,
    чем поэт!

Все правильно, если облака разгоняют,
то их надо куда-то девать.
Например, в музей…

— А вы давно ходите в непризнанных гениях?
— Давно! Как стал гением, так с тех пор и упиваюсь
своим непризнанием.

Влюбившись в Алтера Эго,
этот Нарцисс наконец-то нашел
и самого себя,
и свое счастье!

Эй, гении,
а вы почему
не с мастерами культуры?

Кошмарный сон: непорочное зачатие запретного плода.

— Я очень люблю людей, — гордо говорил один мизантроп.
А сам втайне от всех коллекционировал оловянных солдатиков.

Кто должен утвердить Истину
на троне Бытия?
Рабы Правды?

О своих победах
на фронте платонической любви
он рассказывал как о развратных действиях
в тылу врага!

Когда читаешь стихи или короткие рассказы,
то читаешь и то, что написано между строк.
Там много очень интересного и важного!
А когда погружаешься в длиннющие романы,
то между строк уже ничего не читаешь.
Успеть бы осилить то, что лежит на поверхности…

Юджин Полли (Eugene Polley) не умер!
Он просто переключился на тот канал,
которого нет в сетке телевещания!

«Пришел в гости к Нарциссу,
а его дома нет.
Он — в зеркале.
А оттуда его уже и не достать…»

— Как вы относитесь к своей мании величия? — спросили одного
                                                                                                             эгоиста
во время телешоу «Лабиринты бессознательного».
— Я ее еле-еле терплю, — скромно ответил эгоист.

За свободолюбивый характер
интуицию сослали
на каторгу мудрости…

Совесть объявила голодовку,
    но в тайне от всех
    подкармливала свои угрызения…

Сочини,
как плачет луна,
придумай,
как умирают звезды.

Ему очень хотелось устроиться
    работать охранником:
    и в каком-нибудь теплом доме
    охранять чьи-то хорошие мысли…
    Может быть, даже и свои собственные…

Получил диплом дизайнера
и стал думать о красе ногтей
уже профессионально!

Вершина цивилизации:
    раб, у которого много свободного времени
    для занятий по рабской психологии
    с обязательным посещением психоаналитика.

Глупая любовь…
А какой она еще может быть,
если влюбились друг в друга
интеллектуал и интеллектуалка…

Надо ли переписывать начисто черновик удачи?

Ну и хитрая птица:
вместо гнезда
клетку свила себе...

Жили-были оптимист и пессимист.
    Оптимист обожал рождаться,
    а пессимист — любил умирать.
    Жили они долго и счастливо.
    И не умерли они в один и тот же день и час,
    потому что оба были бессмертными!

Эй, порядок!
А ну-ка… рассчи-тайсь —
на хаос и космос!

— Что надо оставить в XX веке?
— Все!
— А что надо перевести из XX века в XXI-й?
— Тоже все!
— Ну, тогда XXI век просто задохнется!
— А разве вы не видите, что именно по этой причине
    он и задыхается?

зрелая мысль
плюс запретный плод
равно червь сомнения!

Отличная пара
    (хоть сейчас под венец):
    обман чувств и самообман разума.

На вид — юный поэт,
а по сути — старый сторож на кладбище метафор.

Самоубийца как человек,
приговоренный к смертной казни,
имеет право на последнее желание:
выкурить сигарету, выпить чашечку кофе
и, может быть, если это действительно последнее желание, —
раздумать уходить в мир иной...

Пароль пессимистов — еле заметная улыбка.
Пароль оптимистов — еле заметная слеза.

Вдохновение, не отягощенное никакими поэтами,
свободно гуляло по улицам и проспектам!

Платон мне не друг,
не родственник,
не современник,
не соотечественник,
не сосед,
не одногодок,
не одноклассник,
не тезка...
А Истина — мне друг.
Вот почему она мне дороже Платона!

У разума тоже есть рабыни: невысказанные мысли.

С супер-милым
и мега-рай
в мини-шалаше!

Спать, спать, спать
и видеть сны...
Видеть сны, видеть сны
и не спать...

Минималисты несли плакаты:
Долой гадание на кофейной гуще!
Да здравствует гадание
на двух-трех кофейных крупицах!

Глобальная связь времен?
Нет, легкий флирт секунды с тысячелетием!

Дилемма:
    Разгладить морщины на лице
    или на карте родины?

Два слова «roseau pensant» (мыслящий тростник)
объясняют нам не всех людей,
а лишь одного человека — Блеза Паскаля!

Роман вышел из печати и сразу же вступил
в «Общество книг, которые никто не читает»
(штаб-квартира в городе Лондоне).

— Вы играли с самим дьяволом и выиграли у него. Как вам это удалось?
— Все очень просто. Мне удалось уговорить дьявола играть по правилам.
— А вы будете и впредь играть с ним?
— Нет, одной победы над дьяволом мне хватит на всю жизнь!

Жалкое объяснение попахивало логикой,
а пышное — просто светилось от лжи!

Опасайтесь несбывшихся желаний:
они слишком быстро становятся воспоминаниями!

Синицы дохли в кулаках.
Журавли сворачивали себе шеи прямо в небе…

— Потихоньку схожу с ума…
— Почему потихоньку?
— А так незаметнее!

Пауза между словами
не должна превращаться
в Голгофу молчания.

Хлеба и зрелищ!
Кому в антракте
манны небесной?

Праздничная гирлянда из угрызений совести…
А какой-праздник-то?
День самокритичного интеллекта!

Содержать гарем книг
ему было
и не по карману,
и не по уму…

А ведь где-то же они встречаются:
и старик, впавший в детство,
и анфан террибль,
впавший в старческий маразм...

А король-то голый… до седьмого колена!

Если бы Достоевский спас Красоту,
то она (в знак благодарности)
спасла бы и мир!

— Почему вы смеетесь последним?
— Я так воспитан. Всех тех, кто смеется лучше меня,
    я пропускаю вперед!

В золотых мышеловках сыр еще бесплатнее!

— Герцог Франсуа де Ларошфуко (Francois de La Rochefoucauld,
    1613 — 1680) — ваш пра-пра-прадедушка?
— Нет, он мой родной отец.
— Значит, вам почти четыреста лет?
— Вообще-то, дело не в возрасте, не в череде бегущих лет, наслаивающихся друг на друга…
— А в чем?
— В устойчивой генетической связи.
— Тогда почему вы не пишете по-французски, как ваш отец?
— Чтобы не быть его эпигоном. Я и фамилию-то свою сменил, чтобы никто не подумал, что в моих жилах вот уже несколько столетий течет голубая кровь…
— И все-таки ответьте, почему вы решили полностью раскрыться?
— А все равно мне никто не поверит!
— Я вам верю!
— А я верю герцогу... Но это уже не важно...
— А что важно?
— Важно то, что при определенном стечении обстоятельств я, сын, могу стать отцом... своего отца...
— Отцом герцога Франсуа де Ларошфуко?
— Вот именно...
— Ну, тогда примите мои поздравления!

Мечтал о том,
чтобы мозоль на его ахиллесовой пяте
стала частью мифа об Ахиллесе.

Сам себе Петербург,
сам себе Лондон,
сам себе Париж…
Сказано о волшебнике?
Нет, о поэте!

Вампир листал глянцевый журнал,
    с удивлением обнаруживая,
    что он отражается на каждой странице...

Я умею хорошо смеяться
    и первым, и последним!
    Но мне уже давно не смешно!

Желчь — не жидкость.
Желчь — концентрат духа!

Дико,
странно,
некрасиво…
Иными словами, настоящая поэзия…

Музей, в котором не на что смотреть...
Но зато можно все трогать руками!